– Спасибо за помощь, Нолен.

– Я аноним, – поправил Нолен и закончил разговор.

Йона посмотрел на стену с фотографиями и подумал, что – помимо моря крови и узора пятен в кухне министра – угадал еще, что между первым и смертельным выстрелами прошло больше пятнадцати минут.

Теперь он знал точный ответ: девятнадцать минут.

Он был уверен, что где-то есть что-то, объединяющее трех жертв друг с другом.

И эта связь – ключ, открывающий замок.

Выбор жертв не случаен.

Между Виллиамом Фоком и Тедди Джонсоном существует много связей, от самого отрочества, проведенного в школе Людвигсбергскулан, но тогда в стороне остается Рачен.

Он жил совершенно другой жизнью.

Где-то в огромной массе материалов есть одна-единственная точка, в которой сходятся все три линии.

На вырезке из “Орландо Сентайнел” Тедди Джонсон – в те дни губернатор Флориды – был запечатлен в компании министра иностранных дел перед выпрыгивающей из воды касаткой.

Жизнь Рачена шла иначе.

Йона никак не мог связать его с двумя другими, хотя был уверен: есть нечто, что объединяет всех троих.

Двери лифта перед приемной открылись, и в стеклянную дверь конференц-зала постучали.

Сага Бауэр вошла и, улыбаясь, протянула Йоне хлеб и солонку – подарки новоселу.

– Как ты мило устроился, – пошутила она.

– Кабинет тут побольше, чем в Кумле, – ответил он.

Сага осторожно прошла между стопками бумаг на полу, выглянула в большое окно и снова повернулась к Йоне.

– Нам нельзя контактировать, – сказала она. – Но Вернер, во всяком случае, разрешил мне продолжать расследование… я так обрадовалась, что случайно перевернула стопку документов на его столе… один отчет упал мне в сумку… а я заметила это, только когда пришла домой.

– Что за отчет?

– Разыскания службы насчет семьи Салима Рачена. – Сага достала рапорт из спортивной сумки.

– Ого.

– Мне нельзя забыть его здесь, сам понимаешь… и категорически нельзя говорить, что он может кое-что открыть тебе, если ты ищешь связь между Абсалоном Раченом и министром иностранных дел.

Йона полистал отчет, нашел страницы, где говорилось об Абсалоне Рачене. Откуда-то издалека Сага сказала, что думает сходить за кофе на Лилла-Банторген.

– Хочешь? – спросила она.

Йона прочитал, как Абсалон Рачен бежал от военной службы, и пробормотал только, что времени в обрез и что ему надо подумать.

Абсалон приехал в Швецию, когда ему было семнадцать, почти на три года раньше Салима. Из базы местной службы занятости Йона узнал, что Абсалон окончил языковые курсы и подавал заявление на любую работу, объявление о которой видел, но у службы безопасности информации было несравненно больше. Они раскопали его имя в завершенном расследовании о налоговых делах одной клининговой фирмы. Абсалон принадлежал к группе беженцев, занятых на тяжелых работах и подозреваемых в “черной” работе, но после того как их обманули с зарплатой, все попытки привлечь их к ответственности стали невозможными.

Йона вошел в небольшой кабинет с видом на центр искусств “Боньер”. Именно здесь он собрал все факты об убийце, с одной стороны, и все возможные параметры – с другой. Еще он составил список стран мира и мест, где одаренным юношам дают специальное военное образование, – мест, где обучают техникам, которые продемонстрировал убийца.

Сейчас он рассматривал сделанные патологоанатомом фотографии ран на теле Рачена. Нож еще не идентифицировали, за исключением того, что он имел широкое лезвие с зазубренным верхним краем и отточенным нижним.

Смертельный удар по шейным позвонкам был нанесен мачете с ржавым клинком.

Йона сел на пол и продолжил читать рапорт из службы безопасности.

Угрожающее обещание съесть сердце пришло от канадского коллеги и касалось грядущей битвы между роботами из “Лего”.

Голосовое сообщение со считалкой про кроликов было отправлено с номера, которого больше не существовало.

Сага вернулась и поставила стакан кофе на пол рядом с Йоной.

– Нашел что-нибудь интересное?

Йона пролистал рапорт до страницы с телефонными номерами, IP-адресами и точным временем. Отпив кофе, он стал читать дальше о попытках Абсалона найти средства на обучение.

– Как будто кто-то из детей рисовал пальцем в крови, – заметила Сага, указывая на фотографию кухни Абсалона.

– Да, – согласился Йона, не поднимая глаз.

Он просмотрел адреса, по которым Абсалон жил как беженец, адреса общежитий, сравнил с адресами министра и американского политика. Оба происходили из привилегированных семей и уехали в первый раз из дома, когда начали учиться в закрытой школе.

Это произошло примерно тогда, когда Абсалон покинул общежитие в Худдинге.

Годом позже его имя обнаружилось в заявке в ведомство по вопросам охраны труда.

Йона ощутил, как холодок прополз по хребту.

Абсалону было девятнадцать, когда сотрудник ведомства дал ему шанс. Сын этого сотрудника работал сторожем в закрытой школе к югу от Стокгольма, но у парня были проблемы с наркотиками. Абсалону тайком предложили половину его зарплаты, если Абсалон заменит парня на время, пока тот будет в реабилитационном центре.

Прежде чем это обнаружилось, Абсалон почти год прожил в жилище сторожа, водил машину, не имея водительского удостоверения, и занимался механизмами, заниматься которыми не имел права.

Йона поднялся, подошел к окну, взял телефон и позвонил Анье.

Он был уверен, что только что нашел связь между всеми тремя жертвами.

– Мне нужно знать, кто двадцать два года назад подал заявку в ведомство по вопросам охраны труда.

– Может, поговорим об этом за ужином? – спросила Анья, явно слишком приблизив трубку к губам.

– С удовольствием.

Через три минуты он услышал, как она напевает “Let’s talk about sex, baby”, а ее ногти щелкают по клавиатуре компьютера.

– Что ты хочешь узнать?

– Название школы и имя того, кто подал заявку.

– Симон Лее Ульссон… он был директором школы Людвиксбергскулан.

Когда Йона закончил разговор, Сага бросила свой стаканчик в мусорную корзину и посмотрела Йоне в глаза.

– Ты нашел связь, – сказала она.

– Абсалон замещал сторожа в Людвиксбергскулан в тот год, когда Виллиам и Тедди учились там в выпускном классе.

– Значит, это та самая школа?

– Так или иначе.

Йона подошел к школьной фотографии тридцатилетней давности и увидел, что оба будущих политика были одноклассниками и входили в одну гребную команду: восемь одетых в белое юношей с мускулистыми руками.