варить и нести всю противу силы и возможности моей несносную работу будет уже невозможно, и [я окончу] мучительной от несносной работы смертью те самые дни и живот, дарованные нам из высоких материнских щедрот»716.

И уж тем более крепостные не могли взять на себя за барина духовное искупление. В обителях к Варваре и Алексею надлежало приставить наиболее уважаемых монахов, которые бы следили за их нравственным исправлением и постоянно «напоминали силу веры и закона и страшный суд Божий». Духовник Жукова иеромонах Соловецкого монастыря Киприан и начальница женской обители, куда была заключена Варвара, должны были фиксировать все «знаки раскаяния» грешников и доносить об их «исправлении и восчувствовании»717. Жуковы обязаны были посещать все церковные пения, класть от 30 до 500 земных поклонов с произнесением «возбуждающей к страху Божьему» молитвы «Боже, буди милостив ко мне, грешному», а также читать псалмы, «не спешно, но с благоговением», и конечно же, исповедоваться718. Характерно, что, по свидетельствам Михаила Колчина, ритуальная визуализация обряда покаяния сохранялась и в монастыре – Жукова «из каземата каждодневно водили в церковь, где он должен был в одежде кающегося отмаливать свое злодеяние»719.

В раппорте настоятелю Соловецкого монастыря архимандриту Досифею наставник и увещеватель Жукова иеромонах Киприан сообщал, что он регулярно посещает преступника в его келье, «учит страху Божьему» и напоминает о «неизбежном суде Божьем над нераскаивающимися грешниками»720. О Геенне огненной, мытарствах и пытках в аду, довольно реалистично изображающих различные виды смертных казней, напоминала колодникам и древняя двухметровая икона Страшного суда, находящаяся с XVI века на Святых воротах Соловецкого монастыря721.

И Жуков на Соловках, и Варвара в монастырях Тобольской епархии в церковь дальше трапезы не допускались и лишались причастия, на которое могли рассчитывать по правилам святых отцов не ранее как спустя двадцать лет после совершения убийства или только перед смертью722. В 1774 году минуло двадцать лет с той страшной ночи, когда Жуковы умертвили мать и сестру Алексея. По высочайшему постановлению решено было допустить Варвару до святого причастия в приходской Николаевской церкви села Далматово «за неимением в девичьем монастыре по сгорению церкви»723. Жуков также был допущен до причастия724. Однако если по церковному ритуалу убийцы получили Божье прощение, то с высочайшим милосердием дело обстояло сложнее. По указу Екатерины преступник по-прежнему должен был пребывать в монастыре. Это обстоятельство, а также явно усугубляющиеся ментальные проблемы сподвигли его на дерзкое прошение, адресованное непосредственно императрице. В своем отчаянном послании Жуков наконец-то обнаружил «лютейшую горесть» и «несносные» духовные страдания, избавлением от которых могла стать только казнь. «В таком духа моего смущении, – писал он, – получить едино желаю со усердием казнен быть смертью и тем пресечь мое мучение, кое несноснее и самой смерти»725.

Обнажившаяся чернота закоулков внутреннего мира этого духовно больного человека сочеталась с грубым рационализмом его примитивной натуры. Вынужденный существовать на восемь рублей в год, он жаловался на нищету, равнодушие бросивших его «сродников», а также на суровый климат Русского Севера и грубую пищу, которой должны были довольствоваться колодники в Соловецком монастыре. Помимо смертной экзекуции он просил у Екатерины о встрече с Варварой, вечной ссылке на поселение с женой или хотя бы о подстриге его в монастырь Тобольской епархии, ближе к той, с которой двадцать лет назад он убил свою мать726.

Очевидно, что императрице никогда не было никакого дела до судеб этих двух деградировавших людей, которые являлись лишь реквизитом в масштабной постановке, призванной смягчить и облагородить чувства подданных. Екатерина с недоумением передала прошение Жукова в Сенат, где оно, разумеется, было оставлено без рассмотрения727. Однако брезгливое игнорирование со стороны престола окончательно расстроило психику Жукова. В день коронования императрицы он демонстративно совершил очередное кощунство. Во время торжественного молебна, когда архимандрит поминал царскую фамилию, Жуков, подойдя к настоятельскому месту, закричал: «Какая она императрица, она татарка!» Это уже было забытое «слово и дело», которое на Соловках попытались скрыть, взяв с каждого монаха письменные обязательства строжайшего молчания под угрозой смертной казни. Начались допросы и расследования, а «погугателя» императорской чести закованного отправили для разбирательства в Архангельск. Тем не менее сведения о невиданном богохульстве дошли до императрицы. Екатерина выпад Жукова, называемый в следственных бумагах «блеванием», оставила без внимания, заметив, что «такого утопшего в злодениях человека никакое, кажется, наказание к желаемому раскаянию привести не может». Вскоре Жукова вернули на Соловки и теперь уже полностью изолировали. Спустя два года, проведенных в монастырской тюрьме, он повесился в собственной камере728.

Казус Жуковых демонстрирует использование властью сакральных пространств для публичных назидательных наказаний преступников, а также их духовного исправления. Обстоятельства покаяния убийц в монастыре подтверждают уникальность этого пространства для максимального возмездия по суду государственному и постоянного ожидания суда Божьего. Подобная эклектика театрализованной стилизации древних обрядов и контроля со стороны власти за процессом нагнетания «страха Божьего» в сознании преступников, находящихся на покаянии в монастыре, свидетельствует об удивительной амбивалентности полифункциональных сакральных пространств, продолжающих существовать и в контексте политики «регулярного государства» эпохи Просвещения.

СОКРАЩЕНИЯ

ПСЗ – Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Собрание 1‐е. СПб., 1830.

РГАДА – Российский государственный архив древних актов (Москва).

Сб. РИО – Сборник Русского исторического общества.

Ф. – фонд, Д. – дело, Л. – лист.

БИБЛИОГРАФИЯ

Буслаева-Давыдова 1986 – Буслаева-Давыдова И. Л. Некоторые особенности пространственной организации древнерусских монастырей // Архитектурное наследство. М., 1986. Т. 34. С. 201–206.

Живов 2002 – Живов В. М. История русского права как лингвосемиотическая проблема // Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М., 2002. С. 193, 278–279.

Колчин 1908 – Колчин М. А. Ссыльные и заточенные в остроге Соловецкого монастыря в XVI–XIX вв. Исторический очерк. М., 1908.

Лавров 2000 – Лавров А. С. Колдовство и религия в России: 1700–1740 гг. М., 2000. С. 347–393.

Марасинова 2017 – Марасинова Е. Н. «Закон» и «гражданин» в России второй половины XVIII века: очерки истории общественного сознания. М., 2017.

Найденова 2002 – Найденова Л. П. Внутренняя жизнь монастыря и монастырский быт (по материалам Соловецкого монастыря) // Монашество и монастыри в России XI–XX века: исторические очерки. М., 2002.

Письма 1980 – Письма русских писателей XVIII века. Л., 1980.

Победоносцев 1876 – Победоносцев К. П. Убийство Жуковых // Победоносцев К. П. Исследования и статьи. СПб., 1876. С. 269–324.

Правила 1876 – Правила Святых Апостол, Святых Соборов Вселенских и Поместных, и Святых Отец с толкованиями. М., 1876.