Пока Унева оставалась в клети, Ярдар велел осмотреть как следует дом. Здесь все началось, здесь и следовало искать. Пришли Озора и Хастен, и Хастенова сестра Осгерда со своим мужем, но Дивея не явилась. «Это его дом теперь, старуху мать выгнал, пусть сам и справляется! – передала она. – Вот ему кара от богов за его непочтительность!» Безлет только хмыкнул: Дивея сама было брякнула, что «уйду к дочери жить», ожидая, что Ярдар бросится ее отговаривать, но он сразу это одобрил. А отказаться от своих слов не давала гордость, хотя жить с дочерью, такой же упрямой, как сама Дивея, с неподатливым зятем и семью буйными вечно орущими внуками было не мед.

В доме осмотрели все полки, полати, все углы, под лавками, за ларями, в горшках и за печью. Ничего подозрительного не обнаруживалось, Ольрад уже залез с факелом в подпол, когда Озора нашла у самого входа, в старом обломанном горшке, какой-то странный комок.

– Вот, пакость какая-то… Да и откуда у вас горшок этот, зачем дрянь такую беречь?

– Не тронь! – К ней подошел Хельв, вооруженный кузнечными клещами. – Руками не бери, а то руки отсохнут.

Озора попятилась. Хельв осторожно взял комок клещами и вытащил. Это оказались клочки медвежьей шерсти – медведь оставляет такие в лесу, когда чешет спину о стволы.

– Вот она – порча… – сипло от волнения сказал Хельв. – Шерсть звериная, наговоренная…

– Ой, божечки! – запричитала Озора. – Убери скорее!

– Разойдись! Прочь все с дороги, чтоб вам… долго жить!

Держа клочья шерсти клещами, Хельв перенес их к печи и бросил в огонь.

– Поди на ту, что прислала! – велел он вслед. – Тьфу-тьфу-тьфу!

Шерсть вспыхнула с яростным треском, по избе пошел запах паленого волоса. Все сморщились, зажали носы, побежали наружу, чтобы не дышать гадким запахом.

– Я теперь чабрецом здесь покурю… – пробормотала Озора. – Это, видать, девка твоя лесная тебе подсунула.

– Какая девка?

Ярдар был потрясен тем, что какой-то неведомый злодей посмел – и сумел! – подсунуть порчу прямо к нему в дом.

– Да как же, тут ведь целый день людей было не протолкнуться! – всплеснула руками Осгерда.

– А на то она и ведуница! – ответил ей Хастен. – Перекинулась кем-нибудь… они, ведуницы, могут хоть мышью оборотиться, хоть струйкой дыма, и куда им надо пролезть – пролезут. Летом, вон, девка сперва туром обернулась, потом белкой…

– Так и я говорю – она это! – поддержала его Озора. – С лета еще зло затаила. А ты и на свадьбу их не позвал – вот они и пришли незваные, да с подарочком!

– Прах ее дери! – в ярости выдохнул Ярдар. – Так это она… вот проклёнуш!

– Постой, да ты же не… – начал Ольрад, сообразив, что в беде винят его свояченицу.

Но Ярдар его не слышал: ему уже все стало ясно, и он устремился во двор, криком требуя коней. О Заранке он с лета старался не вспоминать, но теперь не сомневался: это она отомстила ему и той, кого он выбрал вместо нее. Пыталась сгубить Уневу, ту, что лучше ее в каждом волоске! Теперь Заранка казалась ему противной, как жаба, как мертвец, и эту жабу он жаждал немедленно раздавить, чтоб только мокрое место осталось!

Ольрад изумленно смотрел ему вслед. Потом, слыша со двора крики и рев, опомнился и побежал седлать Веприка.

Глава 6

Проскакав через Крутов Вершок, Ярдар с тремя-четырьмя отроками выехал к Огневидиному двору за перелеском. С отрывом разной величины за ними тянулось еще несколько десятков: не все даже успели понять, что происходит, лишь замечали, что свои мчатся куда-то в великой спешке, и тоже бежали седлать коней.

Ворота были притворены, но не заперты. Соскочив с седла, Ярдар сильным рывком распахнул их и устремился внутрь, на ходу выхватывая из ножен свой хазарский меч. Теперь уже Заранка представлялась ему опаснейшим существом, которое лишь притворяется человеком. По пути сюда он вспомнил, как ждал на поляне возле дуба, а к нему вышла давно умершая сестра Заранки в ее живом теле. Сейчас он мог лишь дивиться, как не распознал опасность еще тогда, хотя она сама назвала свое имя – Звездана. Эта тварь обещала ему помощь, взамен желая пробраться в его дом! Чтобы высосать жизнь и погубить – мало ли таких сказаний ходит! Все знают, как навки соблазняют отроков и быстро убивают своей «любовью», но когда коснется до тебя самого, и не поймешь сразу! Но теперь-то он понял! Не забывал Ярдар выбранить и себя: его глупость чуть не стоила жизни Уневе! Хорош жених – забрал девушку от семьи, из родного дома, завез вдаль, чтобы здесь ее сгубили!

С обнаженным клинком в руке он ворвался в избу. И сразу понял, что здесь никого нет, причем довольно давно. Печь не топили со вчерашнего дня. Было прохладно и совершенно тихо. Изба выглядела голой и обобранной, почти вся утварь исчезла.

Вслед за ним вошли еще двое-трое. Быстро обшарили избу – посмотрели за печью, на полатях, заглянули в лари. Кое-что из пожитков было на месте – горшки, постельники. Ждан живо слазил в подпол, прокричал оттуда «Никого нет»!

– Двор обыщите! – велел Ярдар.

Обошли двор и обнаружили, что он пуст. Никакой скотины – ни коровы, ни кур, ни коз.

– Сбежали, гадины, хрясни их лютый! – выбранился Ярдар.

– Могут быть в веси! – Ждан кивнул в сторону Крутова Вершка.

– Пошли, поищем там! – решил Ярдар. – А вы, дренги, запалите здесь все, чтоб от этого гнезда змеиного одни головни остались!

Вместе с теми, кто подоспел вслед, Ярдар обыскал все десять изб Крутова Вершка, но ни Огневиды, ни Заранки не нашли. Любован клялся, что не ведает, где они. К тому времени над перелеском уже поднимался густой дым – соломенная крыша и бревна старой избы занялись довольно быстро…

Когда утомленный напрасными поисками и хмурый Ярдар вернулся в Тархан-городец, его там поджидала хорошая новость. Унева очнулась и пришла в себя. На людей вокруг она смотрела с некоторым смущением, но больше не кричала и не убегала.

– Мне везде медведи мерещились, – рассказывала она Ярдару, когда он пришел в клеть ее навестить. – Когда твоя мать ко мне подошла в первый раз, я гляжу – а вижу медведя! Она мне голову чешет, а мне мерещится – лапы с когтями царапают! Занавесь сняли – а передо мной медведей целая стая! Мы вокруг стола идем – а вокруг морды мохнатые! И в голове такой звон, не могу даже задуматься, как так. Знаю,