и, конечно же, электронное письмо Ханиуэлла — отмечены и выделены для нашей 3D-модели. Кроме того, нам понадобятся общедоступные исследования, чтобы объяснить, как фонд Зета, который явно незаконен, может скрываться в законном глобальном банке, — говорю я. Нам всё ещё нужно больше информации. — А как насчёт Тима Котона? Не забывайте, что мы ещё не доказываем преступления, мы просто пытаемся продемонстрировать суду, что у нас достаточно доказательств, что мы тут не буи пинаем.

— У нас есть бумажные документы Тенкилла, в которых упоминается Р. Дж. Котон, верно? — говорит Тоби. — То, как он использовал информацию о клиенте «КоКо», чтобы давать членам Зеты советы по инсайдерской торговле. И заметки о том, как специальная группа Зеты будет работать с Котоном, чтобы продолжать продвигать крайние поляризующие идеи — использование врачей для легитимации там, где необходимы медицинские заключения, продвижение особых интересов и всё такое прочее. Доказательства разбросаны по двадцати пяти коробкам Роджера Хоффа, но когда вы соедините их все вместе, они сложатся в ясное и чёткое послание.

— Может быть, этого достаточно, чтобы прихлопнуть Р. Дж. Котона. Но он мёртв, а с Тимом всё это справиться нам не поможет, — замечаю я. — Однако все это, безусловно, может быть точкой на нашей временной шкале для создания атмосферы, если — и только если — мы сможем связать это с чем-то конкретным насчёт Тима Котона. Что конкретно у нас есть по нему и по Морису Коверкоту?

Команда вновь поворачивается к своим компьютерам.

— Нам нужны ещё люди, — говорит Виктория. — У меня есть сто гигабайт файлов, которые невозможно обработать для аналитики и предиктивного кодирования — картинки, видео и всё такое. Их нужно просматривать последовательно, один за другим.

— Мы не можем набрать ещё больше людей, Ви. У нас и так самая большая команда, какую мы можем себе позволить. — Я кладу мел на стол, хватаю пакет M&M, высыпаю горсть на ладонь. Сперва я съем все голубые. Потом все оранжевые.

Все возвращаются к своим компьютерам, а я возвращаюсь в синее кресло в углу. Тоби кладет руку мне на голень, радуясь, что я больше не смотрю в экран и не расхаживаю по штабу. Признаюсь, после лекции у доски у меня немного кружится голова, шрам под марлей пульсирует, а в глазах салюты оттого, что я посмотрела на экран ноутбука Лены. Я массирую виски, снимаю очки для чтения, чтобы протереть глаза.

И внезапно меня охватывает тошнота. Не от нарастающей мигрени, боли в глазах и пульсации шрама, а от чего-то другого. Какого-то предчувствия надвигающейся опасности. Я не знаю, что это за инстинкт, но он определённо напоминает тревогу об угрозе для жизни.

Я вновь напоминаю себе, где стоят охранники. Может быть, всё дело в том, что я уже давно не слышала потрескивания их раций. Я блокирую шум — щёлканье клавиш, дыхание — и сосредотачиваю весь свой слух на том, чтобы убедиться, что охрана по-прежнему здесь. Женщина, что лежала в шезлонге во дворе, по-прежнему там, но теперь сидит прямо. Я ничего не слышу, и мой страх усиливается, сердцебиение тоже.

— Впереди всё так же, — говорит охранник наверху спустя целую вечность.

— Позади всё так же, — подтверждает второй.

Я отмечаю, что слова изменились, но вместе с тем отмечаю, что их голоса спокойны. Женщина в шезлонге не кажется мне встревоженной. Единственное изменение в том, что она сидит прямо и больше не делает вид, будто читает.

Брэд смотрит на меня полуприкрытыми глазами, что, как я теперь понимаю, означало бы, что он рад, если бы он мог чувствовать радость. Значит, он нашёл нужный документ.

— Что такое, Брэд?

— Тебе подойдёт резервная копия письма со старого фирменного ноутбука Тима? Когда он был в Вашингтоне и писал со своей фирменной электронной почты? Так вот, в файле под кодовым названием «Патока» написано следующее: «Райзер приветствует вас. Убедитесь, что всё поступает в Грей, на главный аккаунт моего отца». Грей — это «Грей Индастриз», часть фонда Зета. Райзер — корпоративный клиент «КоКо», который много лет назад провёл прибыльное слияние. Если Тим дал предварительную информацию о Райзере из фирменных документов, это означает не что иное, как инсайдерскую торговлю, которой занимался его отец, что и указано в документах Тенкилла.

— Брэд, это невозможно. Ты смеёшься над нами.

— Не-а.

— Иди в задницу, — бормочет Виктория.

— Не-а.

— Прочитай ещё раз, — прошу я. Он читает.

— Сукин сын, — говорит Самера.

— Как ты это нашёл? Посредством концептуальной аналитики или высокой оценки за счёт предиктивного кодирования? — спрашиваю я.

— Ни то, ни другое. Поскольку из банковских выписок Самеры и электронного письма Лены мы только что узнали, что Ханиуэлл направляет свои выплаты через Зета, используя «Грей Индастриз», я ввёл поисковый запрос «Грей» и стал читать все совпадения. Очевидно, немало и ложных срабатываний. В конце концов, Грей — довольно распространённая фамилия. Но как бы то ни было, вот письмо Котона, и я думаю, это и есть недостающее звено.

— Хм … а на какое письмо он отвечает? — спрашиваю я. — И отвечает ли кто-нибудь ему?

— Ни предшествующих, ни последующих писем к этому сообщению нет, оно оторвано от оригинальной темы. Имя адресата зашифровано последовательностью цифр, а домен отправителя — другой последовательностью цифр.

— Ви, как такое может быть?

— Как угодно, если Тим — идиот, который думал, что удалил всю компрометирующую переписку, но про это письмо забыл.

— Что ж, добавь это на временную шкалу. Вот вам прекрасный пример того, почему нам нужен доступ к почтовому серверу «КоКо»: потому что у нас есть только те электронные письма, которые сохранили Тим и Ханиуэлл. Может быть, на сервере есть электронные письма, которые шли до и после этого и из которых можно понять, что в «Грей» нужно переслать прибыль от инсайдерской торговли.

— Нам нужно больше людей и больше времени, — вновь бурчит Виктория себе под нос.

— А мне нужно попить, — говорю я, встаю и иду на кухню. Тошнота нарастает. Пить мне совсем не хочется.

Что-то тянет меня на кухню. Что-то требует подтверждения, что охранники на месте и всё в порядке.

Глава двадцать восьмая

В конце августа небо Новой Англии сильно меняется около шести часов. Это легко заметить не только потому, что цвета на сине-фиолетово-оранжевом горизонте становятся глубже, но и потому что это ощущается кожей. Окутывает ощущение покоя, и здесь, рядом с морем, под постоянный саундтрек набегающих волн, в запахе аэрозольной соли, замедляется дыхание, и нестерпимо хочется закончить на сегодня работу или на худой конец сделать перерыв. Но, конечно, если сердце