Стивен вздохнул, развел руками:

– Сами знаете, не сможем. Израиль должен не толькопасть, но исчезнуть с карты мира. Навсегда. Мы помним о мормонах, о вашейспособности выживать в любых условиях, для вида принимая даже чужую религию, нотайком осуществлять свои ритуалы… Да и вообще мир становится единым, а вы хотите,чтобы на планете остались только две державы: США и Израиль?.. Даже так:человечество и Израиль?

– Израиль и человечество, – ответил Ави, и сноваСтивен не понял, шутит контрразведчик или говорит серьезно. – Стивен, тыведь не простой турист, верно?

– Верно, – ответил Стивен.

– И не рядовой, – сказал Ави утвердительно.

Стивен улыбнулся:

– В моем-то возрасте…

– В твоем сколько угодно рядовых, – возразилАви, – но по тому, как ты строишь фразы, я бы сказал, что ты после рядауспешных боевых операций несколько лет провел на службе… уже вправительственных зданиях. И ранг твой достаточно высок.

Стивен кивнул:

– Он достаточен для высокого жалованья, своего дома иранчо, виллы во Флориде и солидного счета в банке. Это я к тому, что могу содержатьсемью и кучу детей, обеспечивая их не только всем необходимым, но и… некоторымипредметами роскоши. Но насчет каких-то рычагов… гм… Если бы речь шла окакой-нибудь операции морской пехоты, ну, скажем, по захвату вашего атомногореактора или похищению секретного истребителя, то да, я мог бы оказатьсяключевой фигурой. Но в этой ситуации, сам понимаешь, даже военный министр,госсекретарь и даже президент связаны по рукам и ногам ситуацией… а она всеухудшается!

Тяжелое молчание повисло в комнате. Как ни странно, Стивенабсолютно не чувствовал страха, хотя оба контрразведчика понимают, кто он, аизраильтяне отличаются той бесчеловечностью, что записана у них в законе: вселюди, кроме евреев, – животные, их можно истязать и пытать, не чувствуявины перед Богом.

– Давление на Израиль в самом деле просточудовищное, – произнес Ави. – Неужели США в самом деле могут ввестиблокаду?.. Я еще понимаю: санкции, но чтоб тотальную блокаду? С моря и суши?

– Боюсь, – сказал Стивен, – что и с воздухатоже.

Ави покачал головой:

– Неужели будут сбивать? Не могу поверить.

– Если не смогут принудить к посадке, – ответилСтивен, – то почему нет?

Мария сказала горячо:

– Мы выстоим!

Стивен развел руками:

– Как? У вас нет ни капли нефти. Израиль зависит дажеот привозной воды!.. Люди начнут покидать страну. Никто из нас препятствоватьим не будет, раз уж принимают условия. А фанатики… долго ли продержатся?

Мария сказала яростно:

– Долго! Вечно, если понадобится!

Стивен подумал, сдвинул плечами:

– Не думаю, что вечность. Если правительство США решит,что у вас ведутся какие-то секретные разработки оружия, то введет войсканапрямую.

Ави не сводил с него пристального взгляда.

– Ты очень убежденный человек. Убежденный в правотесвоего правительства.

Стивен ответил с некоторой досадой:

– Только я ли? А другие? Скажи честно, какую политикудолжен защищать честный человек в Израиле? Только честно!.. Понятно же, чтоправительство всячески укрепляет тоталитарное фашистское государство. Понятно ито, что в Израиле неприкрытая национальная и религиозная дискриминация. Арабы,как евреи в фашистской Германии, должны носить опознавательные знаки: вГермании евреи обязаны были носить на рукаве повязку со звездой Давида, а вИзраиле арабы на свои автомобили должны поставить белые номера. Ты думаешь,какой-то американец, воспитанный на идеях равенства и справедливости, смиритсяс этим?

Ави нахмурился:

– Насчет номеров… этому есть объяснение.

– Объяснение всему есть, – ответил Стивен стоской. – И, конечно же, ни для кого в мире не секрет, что евреев спеленок воспитывают в ненависти ко всем неевреям, ко всей мировой культуре,всему нееврейскому. Сейчас с Израилем воюют в открытую только их ближайшиеродственники, арабы, но не секрет и то, что во всем остальном мире трудноотыскать человека, который бы согласился с доктриной иудейства, что лишь евреи– избранный народ, а все остальные – скоты, быдло.

Мария вспыхнула, сделала протестующее движение, но Авиостановил ее, придержав за локоть.

– Всем в мире понятно, – сказал Стивен стоской, – почему здесь уперлись в свое превосходство? Если бы Израильотказался от строительства и укрепления бесчеловечного фашистского режима… что,я говорю газетными штампами?.. А как сказать иначе, когда все здесь основано нарасовом превосходстве евреев над всеми остальными народами? Если бы Израильотказался от своего мнимого превосходства, тогда атаки палестинцев потеряли бывсякий смысл, и те правозащитники, которые сейчас защищают воинствующих арабов,начали бы защищать Израиль. А так не только палестинцы, а весь мир… да, весьмир! Только что не бросается камнями в интифаде, но негодует!

Он видел, что в черных глазах Ави появляется нетерпение,скоро круг вопросов сузится, и уже закончил без всякого энтузиазма, а так, понакатанной:

– Израиль претендует даже на единоличное правораспоряжаться городом, который в равной мере принадлежит христианам имусульманам, – Иерусалимом. Вообще Иерусалим давно уже принадлежит всемучеловечеству. Если б Израиль решился учредить демократическое общество, принятьдемократическую конституцию, а самое главное – упразднить возмутительныепривилегии евреев перед другими гражданами…

Он вздохнул, ощущая тяжесть в груди. Евреи никогда на это непойдут. Убрать их чувство превосходства – и ничто больше не помешаетассимиляции евреев с остальным человечеством.

Ави спросил неожиданно:

– Сколько, как ты полагаешь, вас сейчас в Израиле? Яимею в виду, элитных коммандос?

Стивен подумал, сделал ряд вычислений в уме.

– Полагаю, от восьми до десяти тысяч.

Мария ахнула, прижала ладони к губам, на Стивена смотрела сужасом. Ави кивнул:

– Да, так нам и передали.

– Передали? – спросил Стивен.

– Утечка информации, – сообщил Ави, грустноулыбаясь. – Но уж очень намеренная. Нет, не деза, мы, как тыдогадываешься, проверили по другим каналам.

Стивен спросил:

– Значит, обо мне было известно давно?

Ави кивнул:

– Тебя вели с аэропорта. А потом, когда ты успелпредупредить насчет шахидки…

– Я не успел, – сказал Стивен с досадой.

– Ты многих спас, – возразил Ави. – К тому жемногие видели, что ты бросился к ней, готовый то ли закрыть собой, то лисорвать с нее пояс… Ты хороший человек, Стивен, хотя твое благородство моглопривести к срыву твоего задания. И мне очень жаль, что благородный человек нена нашей стороне.