Он оглядел их блестящими глазами, улыбнулся. Во взглядеблеснуло торжество.

– Вам, евреям, тогда удалось замять грандиозный скандали провозгласить таким человеком своего же еврея. Но факт есть факт:человечество признало самым великим человеком тысячелетия Адольфа Гитлера. Этоосталось в результатах опроса. Все могут убедиться, проверить… Если хотитезнать мое личное мнение…

Она сказала строго:

– Не знаю, как Ави, но я хочу.

Это прозвучало, как выстрел, но улыбка не сошла с его лица,он ответил так же мягко:

– Для меня лично Эйнштейн тоже неизмеримо выше. Но этопотому, что я сам из высоколобых, предпочитаю людей с мозгами людям с кулаками.Однако же мой голос не является решающим, а мы говорим о чаяниях всегочеловечества. Так вот, с какой бы кровью ни создавались империи и как бы нирушились с ужасающим треском – народы мечтают об империи.

– Чушь, – прервала она решительно. – Мечтаютвсякие там Чингисханы!

Он покачал головой:

– Нет, человечество подспудно стремится слиться вединую семью. Иначе бы не возвеличивали этих тиранов. Просто у АлександраМакедонского и всех прочих, включая и Гитлера, не было необходимых средств. Онипоявились только сейчас. И пока только у одной-единственной страны.

Ави умело и быстро нарезал мясо тонкими ломтиками, так жебыстро и с явным удовольствием ел, темные глаза поблескивали, как сколыантрацита, слушал внимательно, но с еще большим вниманием присматривался кСтивену, вслушивался в его речь, тембр, темп, словно анализировал крохотныепаузы и задержки, подбор и расстановку слов.

Это же их легенда, подумал Стивен, как не понимают, илипросто не хотят сами ее понимать? Всемирная империя создавалась еще пристроительстве вавилонской башни, но когда отняли у строителей общий язык, товсе рухнуло, все разбрелись строить свои крохотные государства. И сейчас самоеглавное требование националистов всех мастей – сохранение своего языка, «своейкультуры».

Доходит до смешного: не так давно в трех давно обрусевшихкарликовых странах Прибалтики: Эстонии, Латвии и Литве, где все населениепоместится в одном американском провинциальном городке, усиленно вспоминали инасаждали местные языки, силой заставляя живших там русских учить эти трудные,нелепые и не приспособленные для общения эстонский, латышский, литовский,вместо того чтобы всем просто перейти на английский.

Что за глупость движет людьми?

Мария ела медленно, брови сошлись над переносицей, спросиласдавленным голосом:

– Значит ли это, что английский язык будет… как бы этосказать точнее, не просто наиболее желательным? И всех в Израиле попростуобяжут перейти на английский?

Стивен кивнул:

– Мария, ты просто умница. Наверное, потому, что жгучаябрюнетка?.. Извини, это я неудачно пошутил, как все мы, американцы, грубоваты ипрямолинейны в своем юморе. В плане языка заканчивается пропаганда английского,как общего для связи между народами. Когда-то таким посредником выступаллатинский, но мы помним, что националисты во всех странах в первую очередь требовалиотказаться от латыни и перейти на свой родной… Первым, если не ошибаюсь, былМартин Лютер, который осмелился перевести Библию на немецкий, с этого все иначалось… Так вот, английский язык становится не просто главным из языков, аединственным. Преподавание на всех других языках будет упразднено. А всеобщества, которые будут возникать в подполье «для изучения родного языка»,будут расцениваться как террористические организации. С ними будут поступатьсоответственно.

Ави впервые нахмурился, Мария смотрела на Стивена, как навоскресшего Гитлера, который за это время многое продумал и теперь строит своюимперию с учетом промахов и ошибок прошлого.

– Могучий довод, – произнесла Мария сдавленнымголосом. – Это я насчет преимуществ единой всемирной империи…

Стивен кивнул несколько настороженно:

– Вот видишь.

– …только он звучал и раньше, – продолжилаона. – Намного, намного раньше!

Он переспросил озадаченно:

– Когда? Неужели еще Рузвельт…

Она покачала головой:

– Это говорил Чингисхан, Аттила, Тимурленг, вообщелюбой завоеватель. Чингисхан любил похваляться, что на всей завоеванной имимперии истреблены банды, что купцы перестали брать с собой охрану. Он былправ: из северных славянских земель можно было проехать через десятокпокоренных им стран и ни разу не встретить разбойника. А Хромой Тимур велелвысечь на воротах столицы надпись, что в его городах невинная девушка может всюночь гулять по городу, и никто ее не обидит.

Стивен замолчал в затруднении, Мария вроде бы не спорит, аподтверждает его тезис о необходимости империи, Ави вытер губы салфеткой ипоинтересовался грустно:

– Но ведь они сделали безопасным мир? Хотя бы на времясвоего правления?

Она кивнула:

– Да.

– Тогда Стивен прав?

Ее узкие плечи поникли.

– Не знаю, Ави. Почему-то те режимы – самые кровавые,самые жестокие, самые ненавистные.

Стивен сказал твердо:

– Ненавидимые преступниками! Преступниками инарушителями.

Она грустно улыбнулась:

– Если бы! Ты настоящий американец, Стивен. Для тебяистория мира и цивилизаций начинается с заселения Дикого Запада. Но наш мирсчитает Чингисхана и прочих создателей всемирных империй… самыми кровавымидеспотами.

Он ел медленно, кусок не лез в горло, хотя понятно же, чтосейчас только разыгрывается прелюдия, оба офицера контрразведки, уже понятно,что и Мария оттуда, присматриваются к нему, предпочитая получить максимумсведений вот так, в как будто доверительной и непринужденной беседе, лишьпостепенно сужая круг вопросов, пока не останутся традиционные: имя, звание, вкакой части служишь, с каким заданием послан…

– Человечество потому не может допустить существованияИзраиля, – произнес он как можно спокойнее, – что в вашей древнейдоктрине, от которой вы не отказались, кстати, заложено достижение абсолютнойвласти Израиля над всеми народами.

Мария огрызнулась:

– А достижение всемирной власти США – это нормально?

Стивен покачал головой:

– Мария, ну что ты, в самом деле!.. Мы об этом ужеговорили. Не заставляй меня повторяться снова и снова.

Ави поинтересовался:

– А если бы мы изменили доктрину… в смысле, отказалисьот доктрины всемирной власти, вы бы оставили нас в покое? У нас совсемкрохотный клочок земли, здесь ни капли нефти, здесь только песок да скалы…