А это значит, мелькнуло у него в голове, что военнаяразведка не будет церемониться. Быстро определит, кто не является ценнымсырьем, быстро и хладнокровно убьет, а из остальных сумеет получить всенеобходимые сведения. Причем сделает это даже быстрее, чем получилось бы даже уМОССАДа. А остатки того, что останется от него, Стивена, зароет тут же или незароет, так ли важно для него, пока еще живого, невредимого и крайне нежелающего попадать им в руки даже на пять минут?

Наконец звякнули засовы, Мария вошла в комнату всопровождении коренастого мужчины, широколицего и улыбающегося, с веселымихитрыми глазами выпивохи и чревоугодника.

– Это мой дядя, – объявила Мария несколькосмущенно. – Он живет в Хайфе, а к нам заезжает редко, только когдасопровождает груз…

– Я экспедитор, – живо объяснил мужчина. Он рывкомпротянул Стивену руку. – Меня зовут Ави… Ави Шахар. Рад встрече. Мариянагло врет, я часто бываю у нее, но что правда, то правда: мужчину засталвпервые!

Рукопожатие его было крепким и дружеским, этот Ави Шахарсразу располагал к себе, и, хотя именно таким и должен быть опытный разведчик,тем более – контрразведчик, Стивен несколько успокоился: с профессионаламивсегда предпочтительнее иметь дело.

– Мария, – громко воззвал Ави, – принеси намсо Стивеном чем-нибудь промочить горло. И перекусить. Чуть-чуть, чтобы я непомер, пока доберусь до своих грузовиков.

Мария улыбнулась, на Стивена бросила ободряющий взгляд: неробей, дядя скоро уйдет, ушла на кухню, слышно, как гремит кастрюлями исковородками.

Ави спросил Стивена живо:

– Стивен, ты американец?.. Благословенная страна! Жаль,правда, что все там антисемиты… Это не я придумал, в газетах читал!.. Но этохорошо, что вы, хоть и антисемиты, приезжаете в наш Богом отмеченный край.

– Почему? – спросил Стивен.

Ави захохотал:

– Так вы приезжаете с толстыми кошельками, а уезжаете –с пустыми! А то и вовсе без кошельков. Страна у нас маленькая, деньги туристов,даже антисемитов, весомая прибавка к бюджету страны. А в этом году туристов какникогда…

Стивен ответил как можно беспечнее:

– У людей денег все больше. Вот и ездят. Почти во всехстранах ликвидированы военные бюджеты, что лежали тяжелым бременем накошельках. Люди внезапно ощутили себя богатыми.

– Да, – сказал Ави. – Это хорошо. Правда,раньше больше ездили пенсионеры да еще отпускники, а теперь так много крепкихмолодых мужчин приехало в страну… Наверное, ты прав, армии ликвидировали, вотони и ездят, дело себе не найдут…

– Да, – согласился и Стивен, глядя ему вглаза, – наверное, дело ищут.

Ави кивнул, развел руками:

– Благое дело, благое дело разоружение. Только почемуваша Америка так давит на мой крохотный Израиль? Неужели он может представлятьдля кого-то угрозу?

– Может, – ответил Стивен терпеливо. – Дажеодна атомная бомба может здорово испортить жизнь. А Израиль, говорят, накопилих сотни. И не желает расставаться с таким опасным богатством.

Ави воскликнул, театрально округляя глаза:

– Да вы антисемит!

Стивен поморщился:

– Вот еще одна причина, по которой вокруг Израилястягиваются войска. Можно как угодно задевать русских, американцев, немцев ивсех-всех, но нельзя задеть даже чуть-чуть еврея, сразу же поднимается вовсюкрик насчет антисемитизма. К такому неосторожному моментально применяются всевозможные репрессии. Ну, если грузчик, тому как с гуся вода, но выше грузчикаподняться уже не дадут. Вот с этим мировое сообщество… да, в лице США ипланирует покончить тоже.

Ави прервал:

– Стивен, ты что несешь?.. К тебе что, израильтянерепрессии применяют? Тебя антисемитом назовут и внесут в «черные списки» какраз те, кто тебя сюда послал!

Стивен огрызнулся:

– А кто меня сюда послал? Меня сюда послалоправительство Соединенных Штатов!

Ави покачал головой:

– Президент – полуеврей, жена – еврейка, госсекретарь –еврей, министр обороны – еврей… Что, не так?

Стивен сказал твердо:

– Они не евреи! Они – американцы!.. У нас нет евреев, немцев,французов, у нас теперь даже негров нет, все – американцы. А вот здесь – евреи!Хуже того, иудеи!

– Чем же хуже? – спросил Ави мирно. – Тем,что хотят жить своей жизнью?

Стивен ответил зло:

– Тогда зачем мы бомбили Югославию? Зачем ввели войскав Ирак? Затем бомбили и сместили правительство в Северной Корее?.. Почемувыкручивали руки Китаю, Индии, Пакистану?.. Они тоже хотели жить своей жизнью!

Они умолкли ненадолго, глядя друг другу в глаза. Авиулыбался все так же добродушно, а Стивен сказал молча: из МОССАДа ты или извоенной разведки, но ты должен понять, что не я решаю. И что меня бесполезнохватать и тащить в пыточные подвалы: я не террорист-смертник, я и так всерасскажу. А правда в том, что таких, как я, здесь уже десять тысяч человек, ипотеря одного ничего не изменит.

Ави загадочно молчал, Стивен сказал горько:

– Вы долго противопоставляли себя всему миру. Да,сумели выжить при фараонах, чем очень гордитесь, то была одна шестнадцатаяфинала. Сумели выдержать натиск Вавилона – прошли одну восьмую, не дали себяэллинизировать грекам – хотя и большой кровью, но выдержали, то былчетвертьфинал, в полуфинале вы сумели выстоять перед Римом, но, увы, в финалевам очень не повезло. Вы встретились…

– С Америкой, которая считает себе преемникомРима, – закончил Ави.

Стивен покачал головой.

– Нет, – сказал он печально. – Нет. На этотраз у вас нет шансов не потому, что против вас Америка, а потому, что против…человечество.

Неслышно ступая, подошла Мария, в руках поднос, полныйогромных краснобоких яблок. Ави оглянулся.

– Пришел в гости, и как тут не поесть?

– Поточите зубы, – предложила Мария, – покаготовятся бифштексы. Стивен… А почему ты уверен, что победителем выйдет…человечество?

Стивен молчал, не зная, как реагировать, такое могло бытьсказано только в шутку, здесь надо бы расхохотаться самому сказавшему, но вглазах Марии неистовый огонь веры, слепой и нерассуждающей, Ави тоже смотрит…глуповато. Возможно, в самом деле экспедитор, а не сотрудник контрразведки.

– В этом уверен не только я, – ответил Стивен ужесдержанно. – Абсолютное большинство евреев тоже в этом уверено. И потомуони стали американцами, немцами, англичанами, поляками, датчанами…

Ави с вопросом в глазах взглянул на Марию, словно передаваяей право ответить, она поднесла руки к вискам, потерла, будто останавливаяболь, произнесла колеблющимся голосом: