Ведь правда. Блэквуд ни разу не оставил меня в трудной ситуации. Даже тогда, в лесу, когда моровы вогнали в меня челюсти. Он вернулся за мной, а мог просто уйти – и никто бы не осудил его. И хоть я до сих пор ума не приложу, зачем он это сделал, это так. Он не бросил меня. А как я могу? Если что-то в природе Блэквуда и раскрылось мне, так это ненависть к слабости. Он не хочет, чтоб его видели таким. Но неужели он думал, что я так просто сдамся? Нет, только не сейчас, когда мы как никогда близко подобрались к цели. Теперь, после всего что произошло, я обязана ему помочь.

Нет, нет, нет. Не хочу вставать. Ну почему мне просто не дадут поспать? Неужели нужно умереть, чтоб наконец-то выспаться? Я кручусь в кровати, пока не выдерживаю. Что это за шум? Такое ощущение, будто все люди Норы собрались возле моей палаты, чтоб не дать мне поспать. Или… стоп. А ведь это так. Я слышу голоса, много. Что там происходит? Накидываю накидку и выхожу на улицу. Иду по следу гремящих возгласов, пока не выхожу на площадь. Здесь полно людей. Что они здесь делают?

– …рамки. Как Лидер может такое допустить? – вылавливаю из толпы разговор двух женщин. – Смягчить наказание Предателю? Это неслыханно!

– Не понимаю, что его толкнуло на это решение, – поддерживает вторая. – За всю историю не было ни одного подобного случая. И куда только мы катимся!

Смягчение наказания? Предателю? Да они же говорят о Блэквуде!

– Простите, – женщины оборачиваются, – вы говорили о заключенном, которого два дня назад кинули… в катакомбы?

Они смиряют меня взглядом.

– Его отпустили?

Женщины переглядываются и молча уходят. Похоже, придется самой выяснять, что здесь происходит. Сейчас никто из толпы не захочет со мной говорить, тем более если учесть, что «Предателя» выпускают по моей просьбе. Ныряю в сердце толпы, пытаясь отыскать Тару. Бесполезно. Так много лиц, все смешалось в сплошное пятно. Сложно разобрать, где мужчина, а где женщина. Иду обратно в лазарет. Наверное, это все она. Что ж, мои угрозы не прошли зря, что означает одно – моя кровь гораздо ценнее, чем я могу представить. По дороге ловлю разговоры прохожих. Вдруг удастся выяснить что-то полезное. И мне это удается. Двое прохожих, мужчина и женщина, делятся мыслями по поводу решения Лидера. Она обвиняет его в чрезмерной мягкости, мужчина, наоборот, поддерживает. Говорит, что перевод заключенного в лазарет и передача под суд вместо варварского заточения поможет завершить давнишнюю вражду. Ага! Лазарет! Отлично! Значит, я смогу с ним увидеться, и для этого даже не придется рассекать темноту подземелья. Может, они ему еще и медицинскую помощь окажут. Хотя надеяться не стоит. Все-таки они хотят предать его суду, а значит, особо лелеять не будут. Нужно успеть его увидеть, пока они не перевели его в другое место. Просто чтоб удостовериться, что с ним все хорошо. Я должна знать, что все еще не одна.

Не успели слова мужчины раствориться в базарной суматохе, как я уже мчусь к лазарету. Возле здания не оказалось никого, у кого я могла бы узнать насчет «Предателя». Поэтому не нахожу ничего лучше, как просто заглядывать во все палаты в надежде найти нужную. Возле одной двери стоит два стража. Несложно догадаться, кого они стерегут. При виде меня они перешептываются, но все же не останавливают. Видимо, обо мне слухи тоже разлетаются быстро. Я застываю у двери. Ну вот, я своего добилась, его выпустили. Я молодец, но почему-то от этого переступить порог не легче. В прошлый раз вид у Блэквуда был как у человека на полпути на тот свет. Надеюсь, сейчас ситуация изменилась.

В палате в два раза меньше моей нет места и для лучика света. Единственным источником света служит дыра наподобие окна и… Мне кажется, или от цветов на тумбе вправду исходит сияние? В потемках различается фигура на кровати. Блэквуд. Я не ошиблась. Он выглядит лучше. Чистая одежда, плечо перевязано. Ему все же оказали медицинскую помощь. Наверное, побоялись, что он может не дожить до суда. При виде его впалых щек меня выворачивает наизнанку, будто я виновата в их появлении. Но все же это значительный прогресс.

– Привет. Как ты?

О, запинки нет! Видимо, яд вышел из организма. Я снова могу нормально говорить! А Блэквуд, похоже, нет. Он до сих пор не сказал ни слова. Может, он разучился разговаривать? Или рассудок слишком помутился.

– Блэквуд, – опускаюсь на корточки. – Это я, Сильвер. Ты меня помнишь?

– Конечно, я тебя помню. И перестань говорить со мной как с умалишенным.

Значит, не все так плохо.

– Что ж, вижу тебе лучше.

Мельком осматриваю комнату, но ни пробирки, ни моей сумки нигде не видно. Похоже, падшие все забрали.

– Падшие постарались. Видимо, кто-то убедил Старейшину изменить решение.

По его взгляду вполне ясно, что он догадывается, кто это мог быть.

– Наверное, – неловко переминаюсь с ноги на ногу. Не знаю, что сказать, поэтому говорю первое, что приходит на ум.

– Я виделась с Тарой.

– Правда?

Кажется, его это не удивляет. Так, вопрос для заполнения паузы.

– Она знает о лекарстве больше, чем ты предполагал. Думаешь, оно у нее?

– Высока вероятность, что да.

Он не сводит с меня глаз, и от этого пронзительного взгляда неловкость только растет. Он будто чего-то ждет. Только чего?

– Она отдаст его нам?

– Маловероятно.

– И как нам его заполучить?

– Втереться к ним в доверие.

Доверие… Что-то это мне напоминает. Разве не об этом просил его Кристиан в первый день, когда я появилась в поместье? Втереться ко мне в доверие. Получилось ли у него? Сложно сказать, но сам факт того, что его поступки не более чем часть плана, вызывает неприятные чувства.

– Что ж, постараюсь сделать все, что в моих силах. Но, честно говоря, я не…

– Почему ты это сделала?

– Что?

– Спускаться в катакомбы было рискованно. Почему ты это сделала?

Смотрю на него и не знаю, что сказать. Почему? Потому что ты единственный, кто выжил. Потому я не могла поступить иначе. Потому что ты не бросил меня в лесу. И хоть я до сих пор не понимаю почему, но ты спас меня, спасал все это время. Но вслух говорю лишь:

– Чтоб вернуться домой. Одна я не найду дорогу.

Кивок дает понять, что мой ответ сошел за правду. Хотя жаль, что это не так. Я двигаюсь к выходу. Не знаю почему, но у меня вдруг возникает непреодолимое желание уйти. В этой комнате становится слишком тесно для двоих.

– Подожди, – его рука сжимает мой локоть. – Я…

Смотрю на него и вижу что-то совершенно дикое, в самом сердце золотых глаз. Неужели это отблеск благодарности?

– Я хотел сказать…

Неужели он это сделает? Неужели скажет?