– Что-то ищешь?

Лоскут с едой чуть не выпадает из рук при понимании, кому принадлежит этот голос. Тара.

– Я просто хотела… прогуляться перед… сном.

Тара обводит меня взглядом, и от этого взгляда почему-то меня бросает в дрожь.

– Сейчас не лучшее время для прогулки. После наступления темноты на скалы опускается мертвецкий холод. Лучше тебе вернуться в палату.

Послушно киваю и оборачиваюсь. Спорить бессмысленно. Она все равно рано или поздно поймает меня на лжи. Уж лучше скрыться с глаз по-тихому, пока есть возможность.

– Но сначала верни то, что ты взяла в комнате фармакопеев.

Черт. Значит, она все-таки меня заметила. И что теперь делать?

– Это ведь для него? Ты хотела спуститься в катакомбы и передать пробирки ему?

С моих губ не срывается ни звука.

– Зачем тебе это? Зачем рисковать ради человека, который всех предает.

– Меня он… не… предавал.

– Уверена? Он так и не нашел тебя в лесу.

– Потому… что вы его… схватили.

– Думаешь, причина в этом? Думаешь, он пошел бы в живой лес, чтоб найти тебя? Рискнул бы собой, миссией, лекарством?

По спине проскальзывает холод.

– Откуда вы… знаете о… лекарстве?

– Несложно догадаться, зачем вы здесь.

Тара меняется в лице. Даже те редкие намеки на добродушность тают при упоминании о лекарстве.

– Оно никогда вам не достанется.

– Почему? Оно ведь… было… создано для… сиринити.

– Сиринити недостойны его.

– Из-за того… что сделал… Блэквуд? Поступок… одного человека ничего… не доказывает.

– Он доказывает, какими жестокими могут быть братья по отношению друг к другу, когда речь заходит о лекарстве.

– Но ведь оно… может… помочь…

– Им нельзя помочь. Выбор сделан, и его не изменить глотком волшебного напитка. Они никогда не смогут его использовать, а поэтому не трать время зря. Отдай пробирку, или я позову охрану.

Ну уж нет. После всего, через что я прошла, я просто так не сдамся.

– У тебя пять секунд.

Вытягиваю импровизированную сумку из-под накидки. На секунду колеблюсь, стоит ли так рисковать ради того, что внутри.

– Пять, четыре…

Все-таки на кону моя жизнь. Может, стоит послушаться?

– Три…

Нет, ошибаешься. На кону не только твоя жизнь, но и жизнь Блэквуда.

– Два…

Он сгниет заживо, а его останки затеряются в грязи. Ты не можешь так поступить.

– Один.

Направляюсь к обрыву и замираю на краю. В пропасть сыпется горстка камушков.

– Что ты делаешь?

– У меня… встречное предложение, – наклоняю ногу над обрывом. – Выпусти Блэквуда из… подземелья…

Глаза Тары расширяются при виде моей ноги, покачивающейся над пропастью.

– С чего мне вдруг освобождать Предателя?

– С того… что если ты этого не… сделаешь, я… прыгну.

Она недоверчиво поглядывает на мою ногу.

– Почему ты решила, что твоя жизнь для меня важна?

– Жизнь – нет, кровь… да. Если я… спрыгну… ты лишишься… Двенадцатой группы навсегда. Знаю, как она… для тебя важна. Я слышала… ваш разговор… с Окрой.

Ее руки вжимаются в предплечья. Несмотря на внешнюю собранность, в ней проскальзывает отблеск беспокойства, а значит, я на верном пути.

– Ты не сделаешь этого. Ты блефуешь.

– Неужели? – спина наклоняется, и я буквально вишу над пропастью. Одно дуновение ветра, и я улечу вниз.

– Стой!

Наклоняюсь назад сильнее, чувствую, как за спиной зияет пустота.

– Хватит! – она хватает меня за руку и тащит вперед, – Хорошо! Я поговорю с Лидером, но не могу ничего обещать. Вряд ли я уговорю его отпустить заключенного, но, думаю, смогу убедить смягчить наказание.

Прижимаю сумку крепче. Несмотря на то что ноги твердо стоят на земле, голова до сих пор кружится.

– Что-то еще?

– Пускай твои… люди проведут… меня в… катакомбы.

Ее лицо становится серее скал, но перечить мне она уже не решается. Спустя время двое стражей уже ведут меня по мосту через ущелье, и я искренне надеюсь, что это дорога к катакомбам, а не к Лидеру. Наконец они останавливаются перед скалой с громадной дырой. Возле нее охранник. Видимо, тут и есть спуск.

– Новенькие пожаловали? – охранник бегло осматривает меня. – Давно пора.

– Она не заключенная, – отвечает вместо меня страж. – Ей разрешен спуск в катакомбы.

– Разрешен, говоришь? И кем это?

– Целительницей.

Его глаза перебегают на меня.

– И что же тебе там понадобилось?

– Ищу острых… ощущений.

– Острых ощущений? – он приподнимает бровь. – Я могу тебе их устроить и без катакомб. Ты только скажи.

Массивные губы растягиваются в улыбке.

– Повернись.

Чувствую, как по икрам ползут толстые пальцы. Сжимаю кулаки, чтоб случайно не влепить в это смазливое лицо. Пальцы поднимаются по бедрам, медленно, нарочно. Замирают на пояснице, затем скользят выше. Мое терпение натягивается железной проволокой, когда руки проводят по контуру талии. Чертов извращенец. Еще немного, и не сдержусь. Миновав линию пупка, пальцы неспешно ползут по направлению к груди. Как раз к тому месту, где я спрятала пробирку!

– Эй! Аккуратнее!

Пропустив область груди, пальцы быстро пробежали по плечам. Очевидно, раздосадованные, что пришлось пропустить самое «интересное» место.

– Что в сумке? – он заглядывает в лоскут. – С едой вход в катакомбы запрещен.

– Тара… разрешила.

Он бросает взгляд на стража, тот молча кивает.

– Ладно, проходи. Чувствуй себя как дома, вряд ли ты когда-нибудь оттуда выберешься.

Молча шагаю к спуску. Темнота поглощает меня, как чернильную каплю. Внутри тихо и сыро. Запах плесени, гнилой плоти и мокрого камня. Хотя, собственно, чего еще ожидать. Это ведь темница. Шорох шагов – единственный звук на всю округу. Пытаюсь двигаться на ощупь, но нога так и норовит соскользнуть по влажному камню. Несколько минут, и на горизонте проскальзывает первый фонарь. Через четыре-пять метров еще один. Как хорошо, что они додумались установить здесь факелы! Правда света едва ли хватает, чтоб осветить руки. Но все же лучше, чем ничего. Да и с факелом я чувствую себя как-то безопаснее. Выхожу к развилке и останавливаюсь. Только сейчас понимаю, что на самом деле не знаю, куда идти. Откуда? Никто не сказал, где находится камера Блэквуда! Да и есть ли она вообще? Они сказали – катакомбы. Может, подземелье и есть тюрьма? В любом случае отступать поздно. Не нравится мне это слово. Катакомбы. Наверняка там впереди еще сотни таких развилок. Нужно что-то придумать, чтоб найти дорогу назад. Решаю отрывать по кусочку бинта с руки и оставлять возле каждого поворота. Интересно, многих ли постигла та же участь, что и Блэквуда? Подземелье явно используется падшими не один год. За сотню лет здесь могли найти покой тысячи людей. Хотя… что я несу. Это неинтересно! Совсем! Не хочу знать. Здесь только Блэквуд. Живой. От него так просто не избавишься. Мне ли не знать.