так я пойду. Отдыхайте. — Доминика опять шагнула к двери.

— Еще полминутки и один маленький вопрос. — Кошечка снова напряглась и приподняла голову. — А капитан Эмилио Алекси не интересовался мной, пока я была в обмороке? Может быть, он желал говорить со мной?

— Нет, он только прямо на месте распорядился насчет вашего мужа, а потом отнес вас сюда, позвал доктора и, попросив меня передать извинения, когда вы очнетесь, немедленно отбыл обратно на свой звездолет. Сейчас он очень занят, ведь теперь ему придется некоторое время исполнять обязанности начальника экспедиции и возглавлять нашу миссию.

— Тогда передайте ему… Нет, не надо его беспокоить по таким пустякам. Значит, теперь он стал главным… — Кошечка опять откинулась на подушку.

Доминика вышла, дверь за ней бесшумно закрылась, и в каюте воцарилась уютная тишина. Удобное и красивое «домашнее» убранство каюты, приглушенное освещение, полное отсутствие несвежих запахов, малейшей грязи и гудения кондиционера было очень приятным, но до сих пор таким чужим и непривычным, что не успокаивали, а, наоборот, будоражили. Нахлынувшие воспоминания, вкупе с потрясением неожиданной встречи и страхом неопределенности, не давали ей уснуть. Она ворочалась и взбивала и без того удобную и мягкую подушку, пытаясь отогнать мучающие сознание и тревожащие разум мысли. В конце концов она опять позвала Доминику и попросила дать ей что-нибудь успокоительное. Землянка же вместо таблеток предложила приборчик, который назвала «релаксатор». Он по виду напоминал небольшое насекомое, точнее, ювелирное изделие в виде жука, которое нужно было посадить на мочку уха, и которое само настраивалось на нужные частоты и издавало слышную только «хозяину» волну, приятно успокаивающую и расслабляющую. Только после использования этого устройства Кошечке удалось наконец забыться глубоким и спокойным сном без кошмаров и вообще без сновидений.

Сэр Рич действительно навестил Кошечку. Сделал он это сразу же по ее пробуждении и окончании завтрака (совсем измученная бурными и практически одновременными событиями, она проспала почти круглые сутки и ела в обществе Доминики прямо в каюте-спальне).

Он сидел напротив нее в кресле и нервно докуривал предпоследнюю сигарету. Он был какой-то слишком аккуратно причесанный и свежий. Китель его блистал просто неестественной чистотой и разглаженностью малейших морщинок. Наконец Рич бросил окурок в стакан с недопитым тоником и сказал, задумчиво разглядывая последнюю в пачке сигарету:

— Представляешь, у этих ублюдков не водится сигарет. Похоже, что все они даже не представляют, что такое сигареты, да и курево вообще! И выпить у них тоже совершенно нечего. Это же просто какой-то кошмар! Я тут «прижал» своего «опекуна» по дороге в столовую и даже подробно изложил формулу нужного напитка, так он только улыбнулся и с издевательским недоумением спросил: «Вы серьезно намерены отравиться, или просто так шутите?». — Он дунул в тоник, и окурок закружился в розовой жидкости. — Ты знаешь, Кошечка, мне иногда кажется, что все это бредовый сон. Я тут, когда только проснулся, хотел было ухватить за заднее место ихнюю врачиху чтобы немножко побеседовать «по душам», так этот амбал, которого ко мне приставили, так меня «шутя» одернул, что до сих пор руки немеют. А потом как ни в чем не бывало улыбнулся и ласково проворковал: «Простите, сэр, но так у нас нельзя, ведь ей может не понравиться». И еще объявился на нашу невезучую голову твой бывший любовничек. Оказывается, земляшки все отлично знали про нас, только молчали…

— Не старайся меня разжалобить. — Кошечка поправила волосы. — Я так рада, что Эмиль жив. Теперь мы непременно встретимся, и я расскажу ему, что буду матерью его ребенка, что до сих пор люблю его…

— Дура! — Сэр Рич усмехнулся. — Неужели ты думаешь, что все еще нужна ему? По-моему, так ему совершенно на тебя наплевать, ведь он до сих пор не пожелал даже мельком повидаться с тобой и вообще, по моим сведениям, отчалил на свой корабль сразу же после «инцидента».

— Доминика сказала мне, что он принял командование экспедицией вместо капитана Юраса, которого ты подстрелил.

— Он принял командование над этими простаками? Так вот откуда ветер подул! Теперь мы все в его безраздельной власти, и никто ровным счетом его не остановит. Он сделает с нами все, что захочет… Черт бы его побрал! — Рич с неожиданным ожесточением грохнул обоими кулаками по столу так, что стакан упал и покатился по полу. — Почему? За какие отличия? Все, что ни сделаешь, приходится ему во благо! Получается, что я собственными руками расчистил ему дорожку к повышению, а ведь голова у него не такая светло-наивная, как у остальных олухов. Думаю, сидит он сейчас и припоминает все, что случилось с ним на «Звездном волке» (вечная ему память, хороший был корабль), а потом и у тебя на Джорджии… И ладошки потирает в предвкушении мести…

— Признайся, ты очень боишься? — Кошечка пристально взглянула Ричу в лицо.

Мужчина только гневно сверкнул глазами и отпустил взгляд:

— Да, боюсь. И еще я страшно завидую твоему земляшке. Он — редкостный везунчик! И ведь в этом везении в конечном счете повинна ты! — Неожиданно тон Рича из рассерженного превратился в ласково-заискивающий: — Ты, Кошка! Ты, и только ты! Ты избавила его от неминуемой смерти еще на «Звездном волке», выклянчив его под шумок под свое крылышко. А потом вытащила с рудника, обласкала, приблизила к себе… Ему все время везло с твоей легкой руки, Киска! Только с твоей! Ты была его добрым ангелом, Киска. Правда, у вас с ним были некоторые разногласия и конфликты, иногда ты была несдержанной и обижала его. Но это по большому счету мелочи. Он конечно же пощадит тебя! Он и пальцем тебя не тронет. Сейчас ты гораздо дальше от края могилы, чем я и все мои люди. В нашей игре ты единственная, кто по иронии судьбы приберег козыри, и козыри неплохие. Кстати, у земляшек, по-моему, вообще принято раболепие перед женским полом.

В этот момент раздался мелодичный дверной сигнал.

— Входи! — по привычке громко крикнула Кошечка и, смутившись, опустила голову.

Дверь открылась. В проеме стояла Доминика.

— Я, похоже, не вовремя. Извините, — улыбнулась она.

— Нет-нет. Все хорошо. Заходите, — заверила Кошечка, все еще смущаясь.

— Да я, собственно, всего на полминутки. Передать вам записку. — Доминика еще раз улыбнулась и протянула Кошечке крохотный диск. — Не буду вам мешать. Еще раз извините. — И она исчезла за дверью.

— Смешно, ей-богу! Тюремщик деликатно стучится в камеру к арестанту и вежливо спрашивает, не помешал ли его приход. — Рич усмехнулся, но Кошечка заметила, что за этой усмешкой скрывается замешательство и отнюдь не праздное любопытство. — И