уже было обратиться ни к какому врачу! Все вы, бабы, безрассудны и скрытны донельзя! Ну, ничего, как только мы выберемся из этой переделки, и ты родишь, плод твоей безумной прихоти долго не заживется на этом свете!

— Нет, теперь-то уж ты ему не повредишь! — Кошечка произнесла это очень громко, почти крикнула. — Я расскажу землянам, от кого жду дитя, и тебе больше не удастся так надо мной издеваться! Они не позволят, они оградят меня от твоих посягательств!

— Что? — Лицо Рича скривилось от бешеного негодования, но потом вдруг издевательски заухмылялось. — В таком случае тебе придется рассказать и о том, как ты безжалостно била своего возлюбленного вот этой милой ножкой в сапожке со стальной набоечкой на глазах у всего экипажа «Звездного волка» в аккурат после того, как он самоотверженно содействовал твоим интригам. Думаю, также придется поведать, что ты «спасла» своего миленького с моего корабля только для того, чтобы тут же отправить на ядовитый рудник в качестве невольника, и в дальнейшем частенько лично приказывала «награждать» за преданность и трудолюбие хорошей плетью вдоль и поперек спины…

— Но ты был гораздо более жесток к пленному! Ты не только издевался, но и хотел вообще его казнить, хотя он спас нас из магнитной ловушки. Это именно ты отдал приказ стрелять по патрульным катерам Земли тогда. И именно ты принял решение открыть огонь по этому земному кораблю, тем самым погубив свой звездолет!

Рич выслушал ее, ухмыляясь по-прежнему:

— И ты, конечно, ощущаешь себя агнцем божьим по сравнению со мной. Ты наивно думаешь, что земляне будут детально разбираться в том, кто здесь плохой, а кто — не очень. Но единственный свидетель, который мог бы и, самое главное, пожелал бы внести ясность в наши с тобой дела, слава Богу, никогда уже не вмешается и не заговорит ни в обвинение, ни в оправдание. И это, несомненно, к лучшему. Иначе земляшки расправились бы с ними сразу же, как только в деталях узнали, кто мы и во что вмешаны. Так что лучше попрочнее забудь про своего ублюдочного любовника и возблагодари Бога за то, что нашим «хозяевам» не вспомнился неприятный инцидент двухгодичной давности на их «поле» и нас не идентифицировали как матерых «обидчиков» Земли. Запомни: мы ничего не знаем о землянах и их пространствах, никогда ничего о них не слышали, столкнулись и ними в первый раз и, вообще, пролетали здесь совершенно случайно, изменив курс из-за плотного метеоритного потока. Выстрел же по ним был роковой случайностью — наш бортовой компьютер оказался неисправным и ошибочно опознал их, как пиратов… Если спросят, отвечай, как я сказал, иначе земляшки оставят свою показную галантность и заставят заплатить за все разом. А пока… — Рич сунул пистолет в сапог и притянул Кошечку к себе. — А пока ты моя беременная женушка, любимая и неповторимая… Веди себя непринужденно и спокойно. Эти олухи пока ничего не подозревают. Они так доверчивы и беспечны… Пока что будем изображать милую семейную пару в кругу преданной корабельной команды соотечественников, а там я придумаю, как завладеть этим прекрасным кораблем.

— И ты собираешься захватить этот звездолет? — Кошечка сказала это шепотом, хотя была полна искреннего негодования. — Ну что они тебе сделали? Они так добры… Милые, предупредительные, лечат наших раненых… И ни у кого из них я не видела оружия…

— И это отлично, дорогая, хотя вряд ли у них совсем нет оружия. Очевидно, оно просто хорошенько припрятано. А потом, неизвестно, какими они станут милыми, когда им придется столкнуться с крейсерами Федерации, к границе которой мы, судя по всему, очень быстро приближаемся. Они владеют чудесным кораблем — легким, маневренным, сказочно быстроходным. Грехом было бы не воспользоваться даже малейшей возможностью и не позаимствовать его у этих дураков, чтобы он послужил нам и нашим детям.

Сэр Рич посадил Кошечку на свои колени и мечтательно поднял глаза к потолку.

— Но если тебе действительно удастся захватить корабль, что ты сделаешь с его экипажем и пассажирами, этими симпатичными и вежливыми людьми, у которых на лицах написано, что они не желают никому ничего дурного? — прошептала Кошечка.

— Знаешь, у твоего хитрого и изворотливого шпиона-любовника на роже была та же надпись. Видно, у них это общепринятая мина.

— Он вовсе не был шпионом, он был просто умен, силен и ловок, — орызнулась Кошечка.

— Если все земляшки на борту окажутся такими же ловкачами, то у меня просто не будет другого выхода, как уничтожить их сразу, без промедления. Ноне я уже ученый. Впрочем, женщин можно пощадить, ведь они такие красивые и приветливые… — Рич снова мечтательно уставился в потолок. — Особенно мне понравилась та черноволосая, которая суетилась в медблоке. Роскошная краля, правда? — Он глянул Кошечке в глаза и подмигнул.

— Тебе не удастся возбудить во мне ревность. — Кошечка презрительно хмыкнула и демонстративно отвернулась. — Мечтай себе о небесных сухарях, сколько хочешь. Мне это без разницы. Все, что ты сейчас сказал, всего лишь пустая болтовня. Ты не посмеешь, да и не сможешь осуществить на деле свои на словах смелые, но в сущности подлые и низкие мечтания.

— Посмотрим, Киска. Только, клянусь всеми чертями, если ты посмеешь мне мешать, то… — Сэр Рич ссадил ее со своих колен, нагнулся и похлопал по сапогу, где прятал пистолет. — Не буду объяснять еще раз, что мы с тобой крепко повязаны одной веревочкой, и эту веревочку тебе не порвать, как ни старайся, а будешь опрометчиво пытаться, сама же и задушишься.

— Да пошел ты со своими угрозами! — Кошечка поморщилась.

— Кстати, если ты будешь вести себя паинькой, мы с тобой конечно же оставим при себе твоего еще неродившегося ублюдка. — Рич оскалился в брезгливой улыбке. — Мне, пожалуй, будет даже приятно осознавать, что сын твоего земляшки, который был, как ты говоришь, не простых, а, скорее всего, благородных кровей, будет ползать передо мной на карачках, целуя мои сапоги. Если он пойдет в отца, то это очень даже хорошо. Больше ни у кого не будет такого преданного, умного и безропотно-терпеливого слуги! Он будет нас просто боготворить, особенно тебя, дорогая! Конечно же это произойдет только при правильном воспитании, но об этом уж я позабочусь с полной ответственностью, милая моя, врожденную гордыню и упрямство я задушу в нем в самом зачатке! Ну а если это вдруг будет девочка, тогда… — Он даже причмокнул.

— Ну и подонок же ты! — Кошечка в сердцах плюнула. — И нужно же мне тебя закладывать! Но помощи от меня в своих грязных делах не жди! Не