что он боялся запутаться и выдать себя или просто забыть о какой-нибудь мелочи, способной сыграть роковую роль в его судьбе. Но пока что ему все удавалось; остался последний финишный рывок, последний, решающий удар, после которого можно будет временно залечь на дно и не спеша, спокойно подумать, как быть дальше.

Пожалуй, время маньяка по кличке Зулус истекло. Неистовый охотник за головами себя исчерпал, его дело пора закрыть и сдать в архив. Но не надо слез и траурных речей, на смену ушедшему бойцу скоро придет новый – со своими методами, своим неповторимым почерком и своими собственными, совсем не такими, как у Зулуса, тараканами в голове…

Через четверть часа из квартиры дворника Файзуллы, отравившегося техническим спиртом, которым его угостил какой-то добрый самаритянин, никем не замеченный, вышел крепкий старикан в поношенной светлой ветровке, мешковатых джинсах и стоптанных белых кроссовках. На его седой патлатой голове красовалось выгоревшее красное кепи с длинным козырьком, из-под которого поблескивали большие темные очки. Волнистая седая борода а-ля Санта Клаус и густые прокуренные усы скрывали нижнюю часть лица. На плечах у бодрого деда висел видавший виды брезентовый рюкзак защитного цвета, из-под клапана которого выглядывала старательно обернутая газетами и перевязанная черной изолентой рукоятка какого-то инструмента.

Перед железной дверью, ведущей на улицу, старикан ненадолго задержался, чтобы через мутный плексиглас зарешеченного смотрового окошка обозреть ближние подступы к подъезду. Там, на ближних подступах, никого не было. Зеваки, провожавшие дворника в реанимацию, давно разошлись; старух на скамейке у подъезда не было тоже, поскольку не было и самой скамейки: ее, как по заказу, неделю назад в глухой полуночный час разломал на куски, а куски разнес по окрестным помойкам недолюбливающий ядовитых бабусь Гунявый.

Старик с рюкзаком беспрепятственно вышел из подъезда и, не привлекая ничьего внимания, покинул заросший старыми кленами двор. Он был как две капли воды похож на дачника и, как и полагается дачнику, направился прямиком на Киевский вокзал, до которого отсюда по московским меркам было рукой подать. Там, игнорируя зал с билетными кассами и все прочие залы, бодрый пенсионер почтил своим присутствием платный общественный туалет. Заплатив по таксе, он юркнул в одну из кабинок и заперся на щеколду.

Больше его никто не видел. Исчезновение седобородого гражданина в темных очках прошло не замеченным как широкой общественностью, так и персоналом туалета, в котором оно произошло. Люди продолжали входить и выходить через вертящийся турникет, двустворчатая распашная дверь весьма популярного в народе заведения буквально не закрывалась, так что даже эсэсовский генерал в полной парадной форме, пройдя через нее, вряд ли привлек бы к себе много внимания.

Спустя еще несколько минут за руль припаркованного на привокзальной площади автомобиля уселся гражданин средних лет и средней, ничем не примечательной наружности. Машина успела изрядно раскалиться на солнцепеке. Включив кондиционер, гражданин задним ходом вывел ее со стоянки, вклинился в поток уличного движения и кратчайшим путем погнал свое транспортное средство в сторону Кольцевой. Зулус торопился: впереди у него было еще много незавершенных дел.

* * *

Расставшись с Басалыгиным, Юрий пренебрег советом полковника и поехал не к нему на дачу, а обратно в город. Здесь он остановил машину около первого интернет-кафе, вывеска которого бросилась в глаза, заплатил за час пользования компьютером, спросил чашку эспрессо, закурил, благо здесь это не возбранялось, и без особой охоты пустился в странствие по Всемирной паутине.

Интернетом он пользовался от случая к случаю, предпочитая получать информацию по старинке, из газет и телевизионных репортажей, а удовольствие – из книг. Попадать пальцами в нужные клавиши и худо-бедно разбираться в хитросплетениях глобальной информационной сети его обучили еще в лагере спецназа, где он проходил переподготовку после срочной службы. Там из них пытались, и небезуспешно, сделать универсальных солдат, способных побеждать противника не только пулями и гранатами, но и интеллектом; на войне эта наука Юрию так и не пригодилась, зато на гражданке периодически оказывалась небесполезной.

Искомое обнаружилось буквально в два счета – он и не думал, что это окажется так просто. Выписав несколько телефонных номеров, Якушев допил кофе, выключил компьютер и вернулся за руль своей машины.

Он уже начал набирать номер, значащийся в его списке первым, когда внезапно пришедшая в голову мысль заставила его прервать это занятие. Всерьез встревоженный предупреждениями Басалыгина, он теперь регулярно проверял свою машину на наличие, как выразился полковник, «посторонних предметов округлой формы». Никаких лишних предметов он так и не обнаружил, но это вовсе не означало, что в машине их нет. Кто сказал, что это непременно должны быть отрезанные головы? Мамонт это сказал, вот кто. Так он много чего говорит, и кто поручится, что все, сказанное им, – правда? И кто рискнет утверждать, что полковнику милиции Басалыгину не пришло в голову то же самое, что и Юрию Якушеву, только несколькими днями раньше?

Словом, куда безопаснее было позвонить из какого-нибудь случайного места – например, из скверика, что зеленел на противоположной стороне улицы. Так он и поступил – прогулялся до пешеходного перехода, пересек проезжую часть и вошел в сквер. Здесь прямо у входа обнаружилась толстая тетка, торговавшая с тележки прохладительными напитками. Юрий купил у нее бутылку минеральной воды, которая, к его большому удовольствию, действительно оказалась холодной, отыскал свободную скамейку и с удобством на ней разместился.

Чувствовал он себя при этом достаточно глупо и крайне неуютно. Ему все время казалось, что за ним следят, он почти физически ощущал у себя на спине чужой взгляд, который ползал по ней, как большое волосатое насекомое. И было очень легко представить, что смотрят на него не просто так, а через оптический прицел, установленный на казеннике мощной снайперской винтовки. Выстрела он, скорее всего, даже не услышит, почувствует лишь сильный безболезненный толчок под левую лопатку или в затылок, и на этом все его злоключения прекратятся раз и навсегда.

«Здравствуй, паранойя», – подумал он, большим пальцем набирая номер на клавиатуре мобильного телефона, и хлебнул минералки. Приходилось признать, что, если Басалыгин ставил перед собой цель вывести его из душевного равновесия, он своего добился: вот уже не только прослушка в машине, но и снайперы повсюду начали мерещиться…

Ему ответил мужской голос. Якушев кратко и предельно ясно объяснил, что ему нужно.

– Проблемы с женой? – с неуместной игривостью предположил собеседник.

– С мужем, – брякнул