Но тут Жюли вновь кинулась на Бориса, тот принялсяотбиваться журналом, задел Хуча, мопс вцепился в другую брючину. В процессепотасовки дерущиеся наступили на артритные лапы Черри, та мигом истерическизарыдала. Снап зарычал сильней, подскочил к Борису и ткнул его своей мощнойголовой под колени. Подкат был сделан по всем правилам. Взмахнув руками,постановщик рухнул на ковер. Падая, он задел журнальный столик, на котором,кроме газет, находилась еще тьма всяких вещей, а среди них огромный степлер.Канцелярская принадлежность оказалась на полу, рядом с задней ногой Снапа.Вернее, конечность ротвейлера пришлась как раз в то место, куда всовываюткартонные листы, когда желают их скрепить. Рыдающая Черри шагнула вперед,нажала лапой на рычаг степлера, раздался щелк, из гнезда выскочила острая, железнаяскрепка и воткнулась в Снапа.

– У-у-у! – взвыл ротвейлер.

Услышав вой, вся стая, озверев, начала рвать брюки Бориса, япыталась оттащить Хуча, Жюли и Черри, но безрезультатно. Они вырывались из моихрук и снова вцеплялись в то, что еще несколько минут назад было широкимивельветовыми джинсами. Снап плакал, пытаясь выкусить скрепку, Клепа и Фифина,подняв шерсть, шипели… Тут распахнулась дверь и влетел Банди. Увидев кучу малу,он решил, что в комнате происходит какая-то замечательная забава, для участия вкоторой его забыли пригласить. Бандюша ринулся в центр событий. Борис лежал наполу, пит наступил ему на живот когтистой лапой. Окончательно обозлившись,режиссер заорал, словно паровоз, несущийся сквозь туман:

– Пошли вон, уроды!

И это было его второй, роковой ошибкой. Наш Бандюша сдетства панически боится громких звуков, и реагирует на шум всегда одинаково.Раздалось журчание.

– ……. – завизжал Борис.

Я постаралась сохранить серьезное выражение на лице, но,честно говоря, получалось с трудом. В эту секунду распахнулась дверь, появиласьЗайка и сказала:

– А ну все вон, живо!

Собаки мигом оставили жертву и вынеслись в коридор. Борясел.

– О боже, – простонал он, – они меня хотелисъесть.

– Наши собаки не едят человечину, – возмутиласьвбежавшая Маруська, – фу, ну и запах! Кто это так воняет?

– Борис, – пояснила я, пятясь к двери, – онобозлил Клепу, и вот результат.

Ольга поджала губы, потом вымолвила:

– Подумаешь, ерунда, пойдет и помоется!

Режиссер выскочил за дверь. Я увидела, что вместе с Зайкой иМаней вошел неизвестный мужчина, и вежливо сказала:

– Добрый вечер.

– Здравствуй, Дарьюшка, – ответил мужик знакомымголосом.

Я уставилась на него, разинув рот. Это Бонифаций?! Не можетбыть.

В парикмахерской старику сбрили бороду и сделали красивуюстрижку. Зайка купила ему темно-коричневые вельветовые джинсы и пуловер.Немного молодежный вариант, но дедушке он шел. Сразу стало видно, что, несмотряна почти столетний возраст, Бонифаций еще молодец, хоть куда. Спина прямая,глаза яркие, и никакой лысины. Немного худоват, ну да это не беда. Васька сКрошкой тоже принарядились. Кот щеголял новым ошейником, собачка была облаченав ярко-красный комбинезончик. Увидев меня, болонка радостно взвизгнула ипринялась изо всей силы махать хвостом.

– Ужинать дадут? – закричала Маня. – Естьхочется!

– Тебе лучше после семи не разжимать челюсти, –послышалось из коридора, и в комнату вошел Кеша.

– Глиста в скафандре! – завопила Маня.

Я спокойно пошла наверх, надо переодеться в уютный халатик.Когда дома нет посторонних, я с огромным удовольствием хожу в пижаме илихалате. Но сегодня влезу в удобную одежду, наплевав на все принятые правилаповедения. Борис и К° надоели мне до зубовного скрежета и, если им будет неприятновидеть за столом даму, облаченную в неглиже, это их проблема.

– Ешь меньше, а то скоро сравняешься весом сбегемотом, – неслось снизу.

– Укропина зеленая! – бушевала Маня.

Я спокойно ушла в ванную. Слава богу, дома все, как всегда,в полном порядке.

Утром я проснулась от тишины. Часы показывали десять.Накинув халат, я, неумывшись, зевая, потопала на кухню. Сейчас попрошу Катеринуналить мне кофе и оттащу чашку наверх.

Но поварихи не было. На холодильнике висела записка: «Ирка!Завтрак на плите, разогрей и подай. Поехала сама за мясом на рынок, а то тытакое г… купила, что даже Хуч жрать отказался». Рядом белел другой листок:«Катька! Вымой посуду, машина сломалась, я повезла в химчистку вещи».

Я перевела взгляд на мойку, забитую тарелками, чашками и кастрюльками.У нашей прислуги свои отношения, меня они не касаются. Полазив по полкам, янашла кофе, насыпала его в чашку, налила кипяток, прихватила пару тостов ссыром и ушла в спальню.

Делать-то что? Ну, Полина! Кто бы мог подумать, что подмаской тихой, милой, интеллигентной женщины прячется проститутка и охотница забогатыми мужчинами. К тому же она, оказывается, давно замужем за парнем сидиотским именем Бонифаций. Странно, однако, что он не значится в Центральномадресном бюро. Хотя, если подумать, то и ничего особенного. Небось живет встолице без прописки и регистрации, вот и выпал из поля зрения соответствующихорганов. Это все глупости, будто в Москве каждый человек на учете, на самомделе в нашем городе полно людей, которые прячутся от милиции, потому что лучшевсего затеряться в мегаполисе, где даже ближайшие соседи подчас не знают имен ифамилий друг друга.

И что делать? Поняв, что хожу по кругу, я подошла к окну инеожиданно приняла решение. Хватит заниматься ерундой, надо звонить Шлюзу.

Я вытащила бумажку, полученную от Вари, и глянула на цифры –792… Похоже, это мобильный.

– Да! – раздался грубый голос.

– Можно Шлюза?

– Кого? – рявкнул парень. – Кто говорит?

Я быстро отсоединилась, похоже, опять сваляла дурака.

Потыкав заново в кнопки, я пропищала:

– Добрый день, позовите господина Кочергина.

– Слушаю.

– Вас беспокоит частный детектив Дарья Василь-ева.

– Кто? – изумился Анатолий.

Но я решила не сдаваться и как ни в чем не бывало повторила:

– Дарья Васильева, частный детектив.

– Короче!

Ах так! Ну ладно.

– Короче, в натуре, я знаю, где Полина Железнова! Еслиинтересует…