сгибались, когда он пинками поднимал немца с земли. Едва немец встал на четвереньки, нога Сергея случайно соскользнула и попала ему по носу. Капли красной крови на снегу оказали на немца живительное воздействие. Он зашевелился:

— Нихт, нихт.

— Вставай!

Одной рукой Сергей обхватил немца за талию и прижал к себе. Идти вдвоём оказалось теплее и даже устойчивее, но медленнее. Если в ближайшее время не покажутся люди, то они превратятся в один из сугробов, а мама получит похоронку, на которой будет написано «пропал без вести».

Когда вконец обессиленный Сергей подумал, что сейчас рухнет замертво, над головой раздался рёв самолётов. «Мессеры» летели клином с севера на юг, хищно нацелившись на кровавую добычу. Значит, дорога в той стороне и она близко. Подтверждение своей догадке Сергей получил почти сразу — по звуку зенитных орудий.

Он посмотрел на разбитый нос немца и поправил на шее автоматы:

— Слышишь, фриц, наши бьют! Ферштейн? Наши, советские! Пришли, выжили. Можешь радоваться.

Сергей не мог предвидеть, что мюнхенский колбасник Эрик Гесслер пройдёт лагерь для военнопленных, вернётся в родной город, станет отцом троих детей, дедом десятерых внуков и до самой смерти будет каждый день коленопреклонённо молить Святую Деву за русского солдата, который волочил его по льду Ладоги.

* * *

Солнце било в заклеенные полосками бумаги окна, высвечивало золотом тёмные углы в казарме и оковывало серебром белоснежные сугробы во дворе.

Катя всунула ноги в валенки, накинула на плечи ватник и вышла на крыльцо, задохнувшись от свежего воздуха. Весна пришла!

— Катя, ты куда? Тебе ещё рано вставать! — крикнула вслед Маруся, но Катя беспечно отмахнулась. Сегодня за завтраком она обратила внимание, что ложка в руке уже не дрожит, а лоб не покрылся испариной. Пора заканчивать отдых и выходить на дежурство. Последние два дня она и так промаялась от стыда за своё вынужденное безделье и за то, что девчатам приходилось за ней ухаживать.

— Вот и дожили до марта, — сказала вслух Катя, обращаясь к Сергею. За время болезни она так много о нём думала, что начинала беседовать с ним по-настоящему.

— Ты мне? — повернулась от дверей Света, которая сегодня дневалила.

Ради хорошей погоды Света подняла уши у шапки-ушанки, выпустив наружу светло-русые локоны. И глаза у Светы сегодня были весенние, как капель, которой скоро заплачут сосульки на козырьке крыши.

Катя покачала головой:

— Нет, это я себе. Заговариваюсь словно старая бабка. До марта дотянули, теперь дело веселее пойдёт. Как вспомню морозы, б-р-р… — Она шутливо передёрнулась.

— И не говори. — Света прислонилась к перилам и подставила лицо под солнечные лучи.

— Мне кажется, я так промёрзла за зиму, что никогда не отогреюсь. Прогоним фашистов — махну жить куда-нибудь в Крым, на море. Говорят, там всегда жара.

— Не знаю, я не была на море. Я из своей Новинки только один раз с мамой в Ленинград ездила. А больше никуда не успела.

Катя подошла и встала рядом со Светой.

Ветерок дул резкий, но тёплый. Ещё пара недель — и весна подступит ближе к городу, возьмёт его в кольцо душистых рук, сгонит снег, растопит лёд, приманит стаи птиц с юга.

Вспомнилось, как в прошлом году по весне проснулась от мощного треска, словно у реки ломались каменные скалы. Взбудораженная, она села в кровати: «Мама, слышишь, лед пошёл!»

Спозаранок ребятишки вместо школы бежали к реке смотреть ледоход. Пугливая Олька тихонько охала и хватала Катю за руку: «Ой, боязно! Смотри, как бы мост не снесло».

А Катя наслаждалась! Расширенными от восторга глазами она смотрела, как с хрустом сталкиваются и встают на дыбы ледяные глыбы, чтобы затем разломиться в крошево под напором речного тока о боны моста. Вот где мощь! Вот где сила!

«Давай! Ломай! — кричала реке Катя. — Весна идёт!»

Мысль о ледоходе вернула её к Сергею, и сразу заныло сердце. Не попал бы на Ладоге в полынью. Она представила, как под широкими шинами полуторки стонет и прогибается весенний лёд. А машины всё идут и идут, потому что город ждёт хлеба.

Сергей ни разу не пришёл к ней за время болезни, и Катина душа сейчас металась между тревогой и обидой.

Она посмотрела на Свету:

— Света, ко мне точно никто не приходил?

— Точно. Хотя нет, приходил. Неделю назад. Как раз в моё дежурство. — Она сделала виноватое лицо. — Извини, совсем забыла. Помнишь, в тот день сильная бомбёжка была?

Катины руки непроизвольно сжали перила. Она почти вскрикнула:

— Кто приходил?

— Дядечка пожилой, с таким огромным носом и чёрными глазами. — Согнув палец, Света очень точно обрисовала обширный нос Егора Андреевича. — Очень расстроился, что ты болеешь, и велел кланяться. — Света хихикнула. — А я ему сказала, что советские люди кланяться не приучены.

Значит, приходил Егор Андреевич. Катя в раздумье нарисовала на заиндевевших перилах цветочек и решительно выпрямилась:

— Пойду выпрошусь у Маруси его проведать, а завтра на работу.

Света с сомнением посмотрела в её лицо:

— А дойдёшь? Вон ты слабая какая, как былинка.

— Дойду. Сама знаешь — залёживаться вредно.

Света согласно кивнула:

— Это верно. Не забудь — завтра восьмое марта, воскресник по уборке города.

— Я помню.

* * *

По дороге к Егору Андреевичу Катя прошла мимо разбомблённого дома, откуда они с Машей спасли девочку Ларису. Замедлив шаг, она скользнула глазами по оконному проёму, в котором застряла кровать с Ларисой. Сейчас спинка кровати косо торчала из груды снега рядом с проржавевшей железной балкой.

Запрокинув голову, Катя поймала ртом снежинку, тут же растаявшую на тёплых губах. После недель болезни радость жизни ощущалась особенно остро.

Если бы не Маша, доставшая лекарство, то… Катя улыбнулась, вспомнив, как вчера за Машей заходил симпатичный лейтенант в новенькой форме. Под любопытными взглядами девушек Маша шествовала к нему медленно, словно нехотя, а когда думала, что её никто не видит, понеслась вприпрыжку, на ходу поправляя гимнастёрку. Смешная Машка и добрая.

Тем же вечером Маша села к Кате на койку, обняла и горячо зашептала прямо в ухо:

— Ты, Катька, на меня не обижайся, но я хочу сказать тебе спасибо за болезнь. Правда-правда! Стыдно так говорить, но если бы меня Маруся не послала за сульфидином, то я бы не познакомилась с Игорем. А Игорь знаешь, он такой необыкновенный. — Для лучшей характеристики Игоря Маша крепко сжала Катин локоть и закатила глаза под потолок.

Её порозовевшее лицо светилось счастьем. Катя не удержалась и поцеловала её в щёку:

— Если так, то я рада, что заболела.

На перекрёстке у магазина