все остальное продавали или ели сами. Маар не знал лишений. Он рос, окруженный заботой, лелея в себе мечты, недоступные для низкорожденного.

В детстве Маар сблизился с сыном ремесленника – безвольным и мягкотелым, готовым смотреть в рот любому, кто назовет его другом. Маару он нравился. Искренне. Но с годами разница в их положении становилась все более очевидной. Безвольный мальчишка превращался в молодого человека, осознавшего свое место в мире. Впереди его ждало ученичество, а Маара… В пятнадцать Маару предстояло отправиться в услужение благородной семье на двадцать лет. Отношения с сыном ремесленника ухудшались. Дружба размывалась завистью и обидой.

Но жизнь выкинула такой кульбит: в дом к пятнадцатилетнему Маару пришли вершители и забрали его с собой. Мать волновалась, плакала, а отец гордился – видел перспективы. Никто не объяснил, почему мальчика – уже юношу – забрали так поздно.

Маар желал уйти с вершителями. Он успел познать жадность и хотел иной жизни, жаждал величия, недоступного низкорожденному.

На пять лет Маар пропал, родители не могли с ним связаться. Пять лет – и ни единой весточки.

Родители так и не узнали, что их сын умер. О жизни человека, названного Мааром, осталась лишь память, которую хранил носящий его плоть.

Когда-то его называли Адад. Баал, отец изначальных, даровал ему это имя. «Маар» нравилось Ададу куда больше. Он не планировал навещать родителей Маара, но любопытство привело на порог их дома. Память Маара, его эмоции, привязанность, которую он испытывал к людям, давшим ему жизнь, завораживали. Адад пришел к ним однажды как Маар, а потом возвращался вновь и вновь.

Маар был дураком, одержимым несбыточной мечтой. Все время мальчишка улыбался и ожидал, что жизнь одарит его ответной улыбкой. В башне вершителей он зачерпнул слишком много – мальчика и убеждать не пришлось. Сущность Адада вытеснила человеческую. Ему нравилось изображать Маара, вживаться в образ, копировать человеческие повадки. Он надеялся, что Анат, сестрица Баала, знает о его успехах. Знает и разрывается от злости. Анат умела делиться славой только с братом, а такой, как он… ему готовили более скромную роль. Но Адад – нет, теперь его имя Маар – сам решал, как ему поступать. Он помогал, пусть его и не ценили.

Выйдя из теней, Маар не спеша вошел в небольшой поселок, окруженный фермами и полями. Вечерело. В окошках низеньких каменных домиков приветливо горели огоньки. Ребятня с визгом разбегалась, завидев Маара, а взрослые уступали дорогу, опуская взгляды. Людская молва быстрее – а порой и ужаснее – пожара. Маар точно знал: родители проведают о его приходе еще до того, как он войдет в дом.

Так и случилось. Мать ждала на улице, кутаясь в серую шаль. Мать Маара. Его мать. Маар на секунду остановился, в очередной раз подмечая, что границы человека, чье тело он занял, и его собственные размываются.

Женщине, кинувшейся навстречу, перевалило за шесть десятков лет. Ее звали Яфит. Седые волосы, невысокий рост и яркие зеленые глаза. Некогда у Маара были такие же.

– Маар, сынок!

Она обняла его, и Маара окружил аромат сандалового масла. Он подарил матери флакон, чтобы та заботилась о загрубевших руках.

– Ты не замерз, Маар? Пойдем, накормлю тебя. Знал бы отец, что ты сегодня придешь, не отправился бы продавать скотину. Ну, чего смотрите? Своими делами занимайтесь!..

Последняя фраза предназначалась соседям – напуганным, но охочим до сплетен. Они никогда не говорили с Мааром – боялись при нем даже рот открыть.

– Идем, сынок! У меня всегда есть твои любимые сырные лепешки! Я так и думаю: сделаю, и ты обязательно навестишь нас.

В домике было светло и тепло. Яфит усадила сына в кресло, дала ему чашку с крепким черным чаем, а сама начала накрывать на стол.

– Я не голоден, мама.

– Конечно, голоден! Если еще немного отощаешь, тебя ветер с ног собьет. Скоро сезон ураганов, Маар. Ты ведь помнишь? Пока он не закончится, не путешествуй в наши края, не рискуй.

У изначальных не было ни родителей, ни детей. Ни предков, ни потомков. Не было ни детства, ни старости. Ашу создали их бессмертными игрушками, лишенными имен. Первые творения – слишком своевольные и непокорные. Уже после, когда изначальные отказались участвовать в игре Ашу, Баал нарек каждого из них.

Маар съел все, что предложила Яфит, а в конце ужина достал заготовленный подарок – заколку с бабочкой, искусно сплетенную из золотых нитей и драгоценных камней.

Яфит с восхищением прикоснулась к подарку.

– Ой, да к чему мне, сынок? Я давно не юная девушка.

– Разве только юные имеют право быть красивыми?

Маар аккуратно закрепил заколку в пучке матери. Когда женщина направилась к зеркалу, крылья бабочки задрожали – создалось впечатление, что она парит рядом с головой женщины.

– Какая красота, сынок! Ох, зачем ты ее на меня переводишь?..

– Тебе понравилось?

– Конечно, сынок! У меня в жизни таких украшений не было! И все для такой старушки, как я…

Маар улыбнулся и незаметно положил на полку у потрескивающего камина мешочек с золотом. Дай он его Яфит в руки – и та начнет протестовать. Мать считала, что они с мужем и так неплохо справляются, а молодому Маару деньги нужнее.

– Расскажи, как у тебя дела, Маар. И ничего не утаивай!

Этого он пообещать не мог. Для Яфит у него была заготовлена история прилежного вершителя. Серая и скучная. И все же Яфит смотрела на него с гордостью. Для нее, как и для отца, он был первым во всем. Никто не затмевал его. В этом доме над ним не довлела тень Баала, в которой все достижения Адада растворялись.

Но скоро его признают. У них не будет выбора – сама Анат, эта злобная стерва, скрипя зубами, будет его благодарить.

Он все продумал. Первым делом выбрался из заточения и забрал плоть смертного, став Мааром. Потом нашел подходящий инструмент – Шархи. О, тот идеально подходил. Благородные порывы его сердца находили силы в ненависти, которую стоило лелеять и подпитывать.

Вот только Шархи не спешил становиться полезным инструментом. Пришлось… подтолкнуть. Убить его мать ничего не стоило – все знали, что она тоскует по дому, и приняли ее кончину как смерть от горя. Ни крови, ни следов отравления. Шархи жаждал справедливости, а Маар невзначай подкидывал идеи, где ее можно найти. Он взращивал Шархи. И выжидал. В нужный момент нашептал ему о неком жреце, который мог бы пригодиться в их деле.

Высокородный не понимал, каким образом. Его злили тайны Маара, но отказаться