– Собирайся. – Раза наконец оторвался от окна и повернулся к Вэл: – Зефф прав, тебе не помешает прогуляться.

Вэл замерла, впервые за неделю услышав обращенный к себе голос Раза. Голубые глаза столкнулись с черным внимательным взглядом; Вэл тут же отвернула голову, не желая смотреть в бледное лицо. Меньше всего на свете она хотела бы пойти куда-либо вместе с ним. От одной мысли, что им придется о чем-нибудь разговаривать, начинало неприятно крутить в желудке.

Дэни молчала, посматривая в сторону, Зефф разглядывал собственные ногти, будто находил в них что-то интересное, и Вэл с горечью поняла, что выбора у нее, похоже, нет.

Она вздохнула и медленно, стараясь не делать лишних движений, поднялась с тахты.

Они вышли на улицу. Вэл, укутанная до самого горла заботливыми руками Дэни, к которой все никак не могла привыкнуть, воспринимая с настороженностью, словно ожидая подвоха (и внутренне ругая себя за это), вдохнула холодный освежающий воздух. В голове сразу же стало ясно и пусто, точно все проблемы и волнения улетели, подхваченные легким снежным порывом.

– Не замерзла? – спросил Раза, когда они, идя бок о бок в полной тишине, миновали главную площадь и вышли к ремесленному кварталу. Улицы здесь были узкие, а дома в основном деревянные, плотно прилегающие друг к другу. Белая курица, хлопая крыльями, ударилась о сапог Вэл, оставляя на носке маленькое перышко, и, кудахча, бросилась под заборную щель.

– Нет, – отозвалась Вэл, с недоумением глядя, как из-под забора выглянула белая голова с глупыми круглыми глазами. – Ей не холодно?

– Что?

– Курица, – сказала Вэл, наблюдая, как голова исчезает, а затем снова выныривает из-под деревянных досок.

– Не знаю, – ответил Раза. – Как ты себя чувствуешь? Устала?

Вэл готова была смотреть на курицу вечно и вечно же обсуждать ее, только бы не поднимать голову и не отвечать на вопросы Раза. Но они миновали курицу, и она с сожалением проводила птицу взглядом.

– Ты не ответила, – терпеливо произнес Раза.

– Со мной все хорошо, спасибо, – чувствуя себя неуютно, как с посторонним человеком, лезущим не в свое дело, ответила Вэл.

– Ясно, – проговорил Раза, скользя взглядом по ее лицу. – Послушай, Вэл…

Ей захотелось провалиться сквозь землю. Или исчезнуть. Или умереть на месте. Что угодно, только не обсуждать с Раза произошедшее.

– Ты сможешь дойти до моего дома? Мы уже близко, – спросил Раза. Вэл удивленно подняла на него глаза.

– До дома Зеффа еще дальше, куда же я денусь. – Она пожала плечами и после секундного колебания добавила: – Зачем мы пойдем туда?

– Я хочу, чтобы ты осталась жить у меня, – ответил Раза, мгновенно вгоняя Вэл в краску. Щеки запылали, и она болезненно сглотнула.

Вэл предвидела такой исход, мучительно надеясь, что ее предположения так и останутся предположениями.

И что она должна ответить? Если Раза так решил – это не подлежит обсуждению. И она снова вернется в дом, в котором провела одну из чудеснейших ночей своей жизни и из дверей которого ее, как преступницу, вывели два городских стражника.

– Что скажешь? – тихо спросил Раза.

Вэл, смотря прямо перед собой на присыпанную снегом улицу, спокойно ответила:

– Хорошо.

До дома они снова шли в полнейшей тишине. Всю дорогу Вэл назойливо не могла избавиться от странных мыслей о том, кем ее теперь видит Раза.

Наверное, думает, что она должна быть благодарна за подаренную возможность начать все сначала. Видимо, Раза был уверен, что Вэл не помнит себя от счастья, что ее новоприобретенный Первый так великодушен, что забирает ее к себе домой.

Эти мысли вызывали жгучую смесь здоровой иронии и неприятной сердцу горечи.

Начать все сначала? Закрыть глаза, забыть, словно ничего не было, и подспудно знать, что мужчина, подаривший золотой браслет, считает ее предательницей?

Хорошая перспектива.

Войдя в дом, Вэл нерешительно замерла на пороге, а затем, морщась от боли в ушибленных боках, наклонилась, чтобы расшнуровать сапоги.

– Я помогу, – едва слышно сказал Раза, приседая рядом на корточки.

«Это бред, – подумала Вэл, смотря на черноволосую макушку склонившегося к своим ногам мужчины. – Это какая-то дешевая постановка уличных актеров. Так не бывает».

Раза отставил сапоги в сторону и выпрямился, скользя по отрешенному лицу Вэл ровным взглядом. Она замерла, когда он, стараясь не потревожить обездвиженную левую руку, снял с нее меховую куртку.

– Ты, наверное, устала. Иди ложись, отдохни. Я схожу к Зеффу за твоими вещами, – произнес Раза, не глядя на обомлевшую девушку.

И ушел, оставив свою Вторую одиноко стоять посреди большой комнаты.

Вот и все. Вэл снова оказалась в этом доме.

Прощенная за поступки, которых не совершала. Не случайная любовница, а привилегированная Вторая, что бы это, демон побери, ни значило.

Вэл засмеялась и тут же замолчала, неприятно оглушенная собственным голосом.

Постояв так какое-то время, она поднялась по лестнице на второй этаж и прошла в комнату. Задумчиво огляделась, а затем легла на широкую двуспальную кровать.

Тело, уставшее за время прогулки, расслабилось, напоминая о себе занывшими синяками и ушибами. Вэл перевернулась на бок и закрыла глаза, отгоняя все неприятные мысли.

Потом. Все потом.

Она не услышала, как Раза вернулся, но беспокойно зашевелилась во сне, когда он лег рядом. Вэл сквозь сон почувствовала тяжелую руку на талии, нежную и неуверенную, и недовольно дернула плечом.

– Не трогай меня, – не разлепляя век, прошептала она, и рука послушно оставила ее.

– Прекрати, – тихо сказала Вэл, смотря на сидящего у ног большого черного пса. – Это глупо.

Пес вильнул хвостом и переступил с лапы на лапу, смешно наклоняя морду.

– Ра, – произнесла Вэл, сжимая губы и пряча невольную улыбку, – что ты делаешь?

Баргест молчал, лишь его круглые черные глаза доверчиво смотрели на Вэл.

Она встала с кровати, морщась от боли в затекших мышцах, и, прихрамывая, чувствуя себя старухой, обошла зверя сбоку, направляясь к лестнице.

Большой черный пес метнулся вперед, добежал до лестницы первым и остановился, поворачивая веселую морду с длинным, свисающим сбоку из приоткрытой пасти языком.

Треугольные уши стояли торчком, а хвост бил по задним лапам словно метелка.

Вэл замерла, изумленно разглядывая человекоподобного зверя, преграждающего путь.

– Раза, – ошарашенно сказала она, смотря в блестящие черные глаза, – ты чего?

Баргест не ответил, лишь его длинная лапа, в которой легко угадывалась человеческая рука, поднялась. Зверь, наблюдая за Вэл искрящимися глазами, приложил указательный палец к улыбающейся морде.