– Засунь своего пса знаешь куда… – огрызнулся напоследокВерн, карабкаясь по железнодорожной насыпи.

– Вот погодите, доберусь я до вас! – крикнул Майло намвдогонку уже совсем без энтузиазма.

Тедди не мог не ответить ему неприличным жестом. Когда мызабрались на насыпь, я обернулся: крупный мужчина в бейсбольной кепочке стоял ссобакой возле загородки и что-то продолжал кричать нам вслед. Внезапно япочувствовал к нему что-то вроде жалости: он напоминал второгодника-переростка,запертого по ошибке на школьной спортивной площадке, орущего, чтобы еговыпустили. Он поорал еще немного, а затем либо заткнулся, либо мы отошли ужеслишком далеко. Так или иначе, больше в тот день мы не видели ни Майло, ни егоЧоппера.

После довольно бурных восторгов (в которых, впрочем,ощущалось некоторое смущение) по поводу того, как мы великолепно проучили МайлоПрессмана, я поведал об инциденте, происшедшем в магазинчике «Флорида». Вследза этим наступило продолжительное молчание: каждый из нас по-своему переживалоба эпизода.

Я, к примеру, сделал вывод, что судьба предупреждала нас не напрасно(помните историю с монетками), хоть все могло и обернуться гораздо хуже: нехватало еще, чтобы мои предки, не успев потерять одного сына, были вынужденынавещать второго в исправительной колонии. Их бы это окончательно убило… ВедьМайло, не будь он таким тупым, мог запросто догадаться, что я действительноперелез через загородку, тем самым нарушив право собственности, неважно,частной или общественной. А раз так, он, вероятно, имел полное право не толькоотвести меня в полицию, но и натравить своего пса-идиота, который, даже небудучи тем монстром, каким его изображали, вполне мог изорвать мне в клочья нетолько джинсы, но и кое-что еще. Все это показывало, что денек сегодня выдалсяпоистине несчастливым. Быть может, сам Господь предостерегал нас таким образомот нашей затеи? В конце концов, что это за цель у нас – полюбоваться нараздавленного поездом мальчишку?

Как бы то ни было, мы были в пути, и ни один из нас несобирался возвращаться…

Мы уже почти добрались до моста через реку, когда Теддивнезапно разрыдался. Именно разрыдался. Так это было неожиданно для нас инастолько его слезы были горькими, словно внутри него лопнула некая тугонатянутая струна. Это было как гром среди ясного неба: только что он спокойно,быть может, чуть задумчиво шагал рядом и вдруг медленно опустился на шпалы,весь как-то сжался, закрыл ладонями то, что осталось у него от ушей, и принялсярыдать, судорожно всхлипывая.

Мы остановились, пораженные. Это не были слезы боли, когдатебя, к примеру, сбивают с ног во время игры или ты на полном ходу врезаешьсяна велосипеде в столб. Точнее говоря, физической боли Тедди, безусловно, неиспытывал.

Слегка напуганные, мы на всякий случай отошли немного отнего и стали наблюдать за ним, не зная, что в таких случаях надо делать.

– Эй, дружище… – неуверенно произнес Верн. Мы с Крисом внадежде посмотрели на него: обычно, «Эй, дружище!» было неплохим началом,однако больше ничего Верн из себя выдавить не смог.

Тедди всем телом наклонился вперед и закрыл ладонями лицо,словно правоверный магометанин во время молитвы. Нам, однако, было не до смеха…Наконец, рыдания немножечко ослабли, и Крис приблизился к нему. Мне ужеприходилось отмечать, что Крис в нашей компании был самым крутым (может,полагал я, и покруче Джейми Гэлланта), но он еще был и самым лучшим утешителеми миротворцем. К таким делам он обладал просто потрясающими способностями.Сколько раз мне доводилось наблюдать, как он подсаживался к абсолютнонезнакомому пацану с разбитыми коленками и начинал заговаривать ему зубы,болтая о чем угодно -о скором приезде цирка или недавнем показе «СобакиБаскервилей» по телевизору, пока малыш не забывал напрочь о своих ранах. Да, ктаким вещам у Криса был талант. Хотя, может, и для этого необходимо бытькрутым.

– Послушай, Тедди, – проговорил он, – какого дьявола тыобращаешь внимание на то, что эта толстожопая скотина наплела про твоего отца?Нет, ты подумай сам, подумай! От его слов что-нибудь изменилось? Хотьчто-нибудь? Тедди резко качнул головой. Не изменилось-то, конечно, ничего, нослышать такое, то, о чем он, вероятно, думал сотни раз, чего он подсознательнострашился более всего на свете… Нет, для Тедди это было ужасно.

– Что, разве твой отец не воевал в Нормандии? – продолжалКрис, сжимая потные ладони Тедди. – Ведь воевал же, правда? – Тедди, все ещерыдая, резко закивал. – А это жирное дерьмо? Он, думаешь, хоть раз в жизнинюхал порох?

Тедди снова покачал головой.

– Что может знать он о твоем отце?

– Н-ничего, – всхлипнул Тедди, – и все-таки…

– Разве они с твоим отцом были приятелями?

– НЕТ! – воскликнул Тедди с каким-то ужасом и одновременносо злостью. Сама эта мысль показалась ему кощунственной.

В правом ухе Тедди, сейчас не закрытом волосами, я заметилкнопку слухового аппарата – предмет гораздо более привлекательный, нежели самоухо. Надеюсь, вы поймете, о чем это я.

– Что бы там не произошло между тобой и твоим стариком, –продолжал Крис спокойным, убедительным тоном, – это не касается абсолютноникого, кроме вас двоих, а уж тем более этой грязной свиньи.

Тедди неуверенно кивнул. Боль немного утихла после такихпростых и в то же время поразительно наглядных доводов Криса. Надо будет всеэто обдумать («Отродье психопата!?», – пронеслось у него в голове), но толькопозже, не сейчас… У него будет время – долгими бессонными ночами.

Крис потряс его за плечо:

– Он же дразнил тебя, ты что – не понял? Хотел тебя выманитьза загородку, а ты, чудило, рад стараться. Ни черта он о твоем старике незнает, кроме, может, сплетен, прихваченных в пивнушке. Да он просто козел,Тедди, обыкновенный вонючий козел. Выброси из головы, что он тебе наплел,договорились? Ну вот, молодец.

Рыдания отпустили Тедди. Он достал платок, вытерпокрасневшие глаза и сел на корточки.

– Вот, я уже в порядке, – проговорил он, прежде всегостараясь убедить в этом самого себя. – Да, все нормально… – Он поднялся,нацепил на нос очки (прикрыл наготу лица, подумал я) и, вымучено засмеявшись,побренчал пальцами по губам. – Ну, вот, разнюнилась деточка, да? Так выподумали?

– Ну нет, дружище, – нетвердо возразил Верн, – если бкакой-то подонок принялся оскорблять моего отца…

– Ты бы выпустил из него кишки! – докончил фразу Тедди. –Так, да? Правильно я говорю, Крис?

– Правильно, – Крис хлопнул Тедди по плечу. – Когда-нибудьты так и сделаешь, но не сейчас.

– А ты, Горди, как считаешь?

– Абсолютно верно, – заявил я, в душе же недоумевая такойчувствительности Тедди по отношению к отцу, который чуть его не убил, в товремя как мне на моего старика было в общем-то наплевать, хоть он ни разу вжизни и пальцем меня не тронул, за исключением одного случая, когда я в тригода достал из ванной синьку и принялся ее поедать.