– Ну, почему же? Прекрасно помню. Эй, мистер Дассет…

– Что, малыш?

От нахлынувших воспоминаний глаза его затуманились, азубочистка слегка вздрагивала во рту.

– Снимите руку с весов.

– Что-что? – В легком недоумении он уставился на тарелкувесов, где, рядом с гамбургерами, покоились его пальцы-сардельки. – Ах, да…Извини, задумался о твоем брате, упокой, Господи, душу его. – Он убрал ладонь свесов, и стрелка тут же прыгнула вниз на добрых шесть унций. Пришлось-таки емудоложить еще гамбургеров. – Ну, хорошо, держи, – сказал он, протягивая мнепакет. – Посмотрим, что тут у нас получилось… Три фунта гамбургеров – доллар исорок четыре цента, рулет – двадцать семь, четыре воды – сорок, плюс открывалказа два цента. Итого… Он пощелкал костяшками счетов, -два двадцать девять.

– Тринадцать, – возразил я.

Нахмурившись, он медленно поднял на меня глаза:

– Что ты сказал?

– Два тринадцать. Вы неправильно посчитали.

– Ты что, малыш…

– Вы неправильно считаете, – повторил я. – Сначала высобирались меня обвесить, мистер Дассет, а теперь хотите обсчитать? У меня быламысль оставить вам несколько центов чаевых, однако, теперь я, наверное, отэтого воздержусь.

Я выложил перед ним ровно два доллара и тринадцать центовмелочью. Он хмуро посмотрел на деньги, затем на меня. Лоб его пересеклиглубокие морщины.

– Да ты в своем уме, молокосос?! – В тоне его звучаланеприкрытая угроза. – Считаешь себя чересчур умным, да?

– Не чересчур, сэр, а в самый раз. И я вам не молокосос. Чтобы сказала, интересно, ваша собственная мамочка, узнай она, что ее сыночекобсчитывает, как вы говорите, малышей?

Он чуть ли не в лицо швырнул мне пакет. Бутылки с «кокой»сердито зазвенели. Физиономия его побагровела, и он заорал:

– Вон из моего магазина, молокосос! Смотрите, какой умникнашелся! Сукин ты сын, не вздумай появиться у меня еще раз – вышвырну к чертовойматери, так и знай!

– Успокойтесь, не появлюсь, – парировал я, направляясь кдвери. Жара за ней стояла несусветная. Солнце, хоть и давно перевалилополуденную отметку, продолжало палить нещадно. – И непременно прослежу за тем,чтобы ни один из моих друзей – а их у меня где-то с полсотни – никогда не сунулнос в вашу парашу.

– Ублюдок! – завопил Джордж Дассет. – Брат твой не былтаким!

– Да пошел ты…

Указав точный адрес, я выскочил на улицу. Дверь за мной спушечным выстрелом захлопнулась. Вдогонку я услышал:

– Ну, погоди, гаденыш, как только я тебя еще увижу, кчертовой матери башку оторву!

Не переставая хохотать, хоть, честно говоря, сердце у меня иколотилось, я добежал до ближайшего пригорка и только тогда перешел на шаг,поминутно оборачиваясь: черт его знает, вдруг он погнался за мной на машине,или еще что…

Он, однако, не стал гнаться, и очень скоро я добрался доворот свалки. Сунув пакет за пазуху, я перелез через ограду, спрыгнул на другойстороне, и тут увидел то, что мне уж совершенно не понравилось: возле лачугиМайло Прессмана стоял его потрепанный «бьюик» 1956 года. Значит, Майло ужеявился на работу, и если меня угораздит напороться на него, тогда пиши пропало.Пока что ни его, ни вселяющего ужас Чоппера нигде не было видно, к тому жеконура монстра располагалась в дальнем конце свалки, и тем не менее я ужепожалел, что перелез через ограду – ведь мог же обойти свалку стороной. Как быто ни было, лезть обратно теперь еще опаснее: Майло может запросто менязаметить и спустить свое чудовище с цепи.

В голове у меня слегка помутилось от страха. Стараясьвыглядеть как можно невиннее – будто свалка и есть мой дом родной, – я неторопясь направился к той части изгороди, за которой виднелись железнодорожныерельсы.

Футах в пятидесяти от загородки, когда мне начало ужеказаться, что на сей раз пронесло, я вдруг услышал крик Майло:

– Эй! Эй, парень! Ты что тут делаешь? Ну-ка, сейчас жеотойди от загородки!

Мне бы послушаться его, однако страх наоборот погнал меня кизгороди так, что только пятки засверкали. По ту сторону решетки я заметилобеспокоенные лица Верна, Тедди и Криса.

– А ну вернись! – орал мне вслед Майло. – Вернись, паршивец,или я пса спущу!

Угроза эта словно подтолкнула меня, и я удвоил скорость. Пакетс едой трепыхался у меня за пазухой. Тут я услышал идиотский хохот Тедди, крикВерна: «Скорее, Горди! Ну же, давай быстрей!» – и сразу вслед за этим командуМайло:

– Взять его, Чоппер! Фас его, малыш!

Верн, оттолкнув Тедди, поймал пакет, который я перекинулчерез загородку. Представив ринувшегося за мной Чоппера – огнедышащее,клыкастое чудище, от топота которого земля вдруг содрогнулась, я заорал благимматом, одним прыжком взвился на изгородь и, будто мешок с дерьмом, шлепнулся подругую ее сторону, совершенно не заботясь, куда именно. Свалился же я напродолжавшего гоготать Тедди, сбив с его носа очки и больно ударившись о егомосластое тело. В тот же миг Чоппер, наткнувшись на непреодолимое препятствие,лязгнул у меня за спиной челюстями и издал протяжный, полный разочарования вой.Несмотря на боль, я тут же обернулся, чтобы, теперь уже будучи в безопасности,впервые собственными глазами увидеть легендарного монстра.

И тут уже я не смог скрыть разочарования: легенды имелидовольно мало общего с действительностью.

Вместо громадного, свирепого волкодава с пылающими глазами икапающей с кинжалообразных клыков слюной на меня, жалобно поскуливая, смотрелаобыкновенная белая с черными пятнами дворняга средних размеров. Дворняга всталана задние лапы, безуспешно пытаясь вскарабкаться на загородку, по другуюсторону которой уже пришедший в себя Тедди дразнил ее мартышечьими прыжками иужимками.

– Поцелуй-ка, Чоппи, меня в задницу! – приговаривал он,обнажая эту самую часть тела. – Хочешь дерьмеца попробовать? Вкуснятина! А ну,куси меня за зад!

Чоппер сделал бы это с превеликим удовольствием и дажеумудрился просунуть морду сквозь решетку, за что тут же и получил по носу.Обиженная псина завизжала, а Тедди продолжал крутить перед собачьим носомзадницей, обзывая его так, что даже песьи уши такого унижения не вынесли.Чоппер лег, положил окровавленную морду на передние лапы и заскулил. Мы с Крисоми Верном чуть не лопались от хохота.

Майло Прессман в бейсбольной кепочке, весь в поту и сперекошенной от злобы физиономией, подбежал к загородке, крича:

– Эй, вы, паршивцы! Не смейте дразнить пса! Слышите, что явам говорю? Сейчас же перестаньте!

– Куси меня, Чоппи! – не унимался Тедди, прыгая зазагородкой с голой задницей? – Куси меня за попу! – Ну же, давай!