повсюду разорванные белые бантики и помятые букетики цветов. Танцпол, установленный во внутреннем дворике, усеян пучками травы и грязи. Большая цветочная арка в конце прохода лежит на земле.

У меня была своя доля «путей позора», когда я покидал квартиру девушки на утро и пробирался домой во вчерашней одежде под поддразнивания старых соседей по комнате. На самом деле я никогда раньше не испытывал такого смущения по этому поводу, но опять же, у меня никогда не было целой толпы зрителей.

Насколько я могу судить, все члены стаи Кэррингтонов ушли. Только моя семья.

Некоторые члены семьи, которых я не видел десять или больше лет, все еще здесь, пытаются помочь маме навести порядок на заднем дворе. Конечно, мама слишком вежливая хозяйка, чтобы попросить их уехать после того, как все обернулось катастрофой.

Что ж, прекрасно. Они все бросают свои дела и поднимают глаза, когда мы с Элизой вместе выходим из леса. Я пытаюсь улыбнуться и неловко машу рукой.

Наверное, не стоит пытаться скрыть то, что только что произошло. Очевидно, что мы оба оказались в неловкой ситуации.

Где-то на обратном пути я нашел пиджак от своего костюма, но у меня все еще нет рубашки, части штанов и обоих ботинок. Я несу грязные туфли Элизы, и пока она стягивает поврежденную часть своей юбки, ее колготки так разорваны, что одна сторона превратилась в свободный носок на лодыжке.

Все здесь оборотни, и, я должен предположить, обладают таким же или большим объемом знаний о том, что значит быть спаренным, но, возможно, им не обязательно знать, что я сорвал с ее тела нижнее белье или что я пожертвовал свою рубашку на то, чтобы убрать беспорядок, который я в ней устроил.

Я пытаюсь подавить желание проверить, не все ли так плохо, когда Лора замечает нас и подбегает ближе. Позади нее через лужайку к нам движутся еще несколько членов семьи, включая маму и Эйдена.

— Срань господня, я не могу поверить, что вы вернулись, и с вами все в порядке? Логан ушел. Я не знаю, как теперь может продолжаться свадьба… — Лора резко останавливается прямо перед нами, обрывая себя громким вздохом.

Может быть, нам даже не нужно было так много думать о том, как все рассказать. Может быть, полумесяца засохшей крови на руке Элизы достаточно.

— Шон… — говорит моя мама с предупреждением в голосе. Ее глаза расширяются, когда она получше рассматривает мою пару. — О боже, Элиза.

— На самом деле все не так уж плохо, — Элиза пожимает плечами, пытаясь сделать вид, что всё в порядке, но всё равно слегка морщится при движении. Ее взгляд скользит к моим родственникам, смотрящим с заднего дворика, и румянец заливает ее щеки. Она постепенно перемещается за мою спину.

Лора — настоящее спасение, и она быстро подбирает белую скатерть с пола, чтобы накинуть ее на Элизу, как шаль или, возможно, как одеяло.

— Что случилось?

Взгляды возвращаются ко мне, и я отвожу глаза, проводя рукой по волосам.

Я даже не знаю, с чего начать. Может, с того, что всё в порядке, она знает, что мы все оборотни. Очевидно, мы уже далеко прошли этот этап, но я не уверен, насколько нужно вернуться назад, чтобы все были в курсе происходящего.

— О… Эм. Точно. Привет, мам, ты уже знакома с Элизой. Забавная история, она еще и моя бывшая жена.

Эти слова вырывают Элизу из ее смущенных раздумий, и ее инстинктивной реакцией является тычок меня локтем в бок.

— Эй! Почему ты начинаешь с этого?

— Ну, все это плохо, — бормочу я, пожимая плечами и потирая это место.

От лица мамы отходит вся кровь. Честно говоря, я немного беспокоюсь, что она упадет в обморок или что-то в этом роде. Глаза быстро перебегают между нами, она просто повторяет слова:

— Бывшая жена?

Я очень стараюсь не смотреть на родственников на террасе.

— Мы развелись около восьми лет назад. Нам всем нужно многое обсудить, — слабо объясняю я. Пытаюсь улыбнуться, чтобы, возможно, поднять себе настроение, но, скорее всего, получается тревожная гримаса.

— О, ты не застала эту часть. Итак, сначала Шон такой говорит Элизе: «Верни меня в игру, тренер», — говорит Эйден маме, пересказывая всё, пожалуй, самым бесполезным способом из возможных.

Вчерашний вечер на данный момент для меня немного туманен, но, клянусь, я ни в коем случае не называл свою бывшую жену — тренером. Конечно, большинство деталей размыто из-за ебли в полнолуние, но не настолько.

— Ты действительно использовал фразу «верни меня в игру»? — немедленно спрашивает Лора, делая такое лицо, как будто она едва сдерживается, чтобы не пошутить, слишком грязно, чтобы говорить при моей матери.

— Очевидно, потому что на меня это подействовало, — сухо отвечает Элиза, прежде чем я успеваю сказать Лоре, чтобы она прекратила. Она бросает на меня взгляд, который совершенно не скрывает, насколько она счастлива, и все остальное в мире тает.

— Знаешь что, можешь приукрашивать, как тебе нравится, я собираюсь найти своей паре сменную одежду и горячий душ, — говорю я и, пользуясь возможностью, тащу Элизу прочь.

Мы проходим, наверное, еще футов десять, прежде чем моя мама повторяет:

— Паре?

Я вздрагиваю и останавливаюсь на лестнице, ведущей на террасу, оглядываясь через плечо.

— Насколько сильно тебе нужны мои объяснения?

— О, так вот почему ты спросил о… фу, — Эйден морщится.

Дианна прижала одну руку к груди, а другой обхватила голову, осмысливая все произошедшее. Или пытается это сделать, но просто застревает где-то по пути.

— Я люблю вас обоих, — наконец говорит она, прежде чем покачать головой и махнуть руками между нами. — Но какого хрена?

Эйден выглядит так, словно никогда раньше не слышал, чтобы мама ругалась, а я могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз я был этому свидетелем.

— Мама…

— Мне нужна минутка, но сначала мне нужно решить, что делать со всем этим беспорядком, — говорит она, указывая на лужайку и выглядя смирившейся с этим. Вероятно, ей легче решать те проблемы, которые в ее силах.

Она стоит неподвижно, какое-то время оглядывая все разрушения, прежде чем сделать шаг вперед и обнять нас с Элизой.

— Вы оба наказаны.

— Да, я так и понял.

— Давай прервемся на минутку и присядем, выпьем по бокалу вина, — мягко предлагает Лора, беря мою маму под руку, хотя сейчас, наверное, в лучшем случае десять утра.

— Да, мы с Эйденом позаботимся об остальных членах семьи, — добавляю я, потому что знаю, что это, вероятно, то, о чем она сейчас больше всего беспокоится.

— Эйден и я, —