Иван и Фат прибывают на Балканы и вынуждены вместе спасаться от снежной бури. Компанию героев вместе с машинами уносит в Чёрное море на оторвавшейся льдине. Льдина постепенно тает, но гонщики успевают доплыть на ней до турецкого берега, где они находят Харитона. Но Фат и тут проявляет коварство: он похищает Марью и мчится вперёд. Прибывших в Стамбул участников гонки на улице встречают молчаливые толпы турок самого угрожающего вида, которые не реагируют на английское приветствие Фэйта. Однако Марья, поздоровавшись по-турецки, срывает бурю оваций и гонщики получают самый тёплый приём.

В Карпании, европейской стране, куда прибывают гонщики, зреет дворцовый переворот, и сходство профессора Фэйта с наследником престола, принцем-алкоголиком Аликом, играет злую шутку. Герои оказываются вовлечены в водоворот дворцовых интриг. Но мужество и ловкость князя Ивана помогают гонщикам спастись из рук заговорщиков. А вот сцену с бросаниями тортами я даже не упоминал: пошло, тупо и вообще, совершенно не наш юмор.

Князь Иван, доказывая свою любовь к Марье останавливает свою машину буквально за несколько метров до финишной ленты, в результате чего Фат признан чемпионом гонок Но Фат отказывается от приза: он не желает такой победы! В ярости Фат требует реванша — новой гонки по маршруту Париж — Пекин, и князь Иван соглашается

Финал фильма — машины главных героев на старте этой гонки под Эйфелевой башней. Князь Иван с Марьей в свадебном платье выезжают первыми. Профессор Фат приказывает Максу выстрелить из пушка, установленная в передней части их автомобиля по машине князя Ивана. Но профессор Фат опять не учёл, что после очередного столкновения дуло пушки искривилось, в результате чего, после их выстрела Эйфелева башня рушится а над Парижем повисает облако пыли.[30]

И мультфильм произвёл эффект термоядерного взрыва! В итоге двухлетней напряжённой работы получилось двенадцать пятнадцатиминутных серий, общей продолжительностью в три часа, а к каждой серии — записали диск с озвучкой. Надо сказать, что композитором фильма стал не кто иной как сам Пётр Ильич Чайковский. Это ли не повод для гордости? Ещё больший повод для гордости — это то, что Пётр Ильич сам предложил свои услуги в деле создания музыки для фильма, в такой он пришёл восторг после просмотра первых двух серий. Правда композитор полагал что нужно написать некую пьесу, которую будет перед экраном наигрывать тапёр, но Надюшка объяснила ему, что существует гораздо более интересная возможность. Чайковский необычайно загорелся идеей, и озвучил все серии кадр за кадром, эпизод за эпизодом, и заявил что он благодарен нам за новый, столь необычный опыт. Опыт опытом, но о том, что он должен благодарить ещё и за спасённую жизнь Пётр Ильич даже не догадывался. А жизнь я спас не только ему: сразу по воцарению я отдал приказ развивать систему питьевого водоснабжения для начала, в двадцати городах России. Комплекс работ включал создание системы водоподготовки, включая обязательное хлорирование воды, и водопроводы. Как результат — эпидемий холеры и тифа, которые были в моей реальности, здесь не случилось.

Впрочем, я опять отвлёкся.

Мультфильм вместе с граммофонами и пластинками закупили все страны мира, даже ненавидящая нас бывшая Британия, и даже раздираемые гражданской войной САСШ. Чистая выручка составила без малого десять миллионов рублей, разом покрывшая все расходы на снятую картину и на съёмку будущих фильмов. А Надюша, рассчитавшись со всеми долгами одновременно, запустила в производство «Приключения капитана Врунгеля», «Приключения барона Мюнхгаузена», «Волшебника Изумрудного города», «Приключения Буратино» и «Морозко».

Надо сказать, я немало смутился, когда Надюша стала продвигать в мультфильме «Большие гонки» любовную линию, и линию борьбы суфражисток за права женщин. Об этом я поговорил со своей половинкой, вернее разговор начала она сама:

— Петя, ты должен понимать, что нашей Надюше скоро исполнится четырнадцать лет, и тема любви для неё очень актуальна. Растёт наша доченька, скоро появятся ухажеры.

— Надеюсь, сейчас ещё никого нет?

— Ты знаешь, Петя-Петруша, только ты не ругайся, но среди воинов охраны есть подхорунжий Бредихин, молоденький такой, он получил свой чин за подвиг: случайно оказался на пожаре, спас десять человек из горящего здания, а после этого ещё организовал тушение дома, и руководил всем до прибытия пожарного расчёта. Мальчику всего восемнадцать лет…

— Погоди — перебил я Ирину Георгиевну — в армию призывают с двадцати, или я чего-то не знаю?

— Дима Бредихин из воспитанников полка. Его подобрали во время морового поветрия, и воспитывали в полку. Другие дети выбрали разные пути, а Дима остался служить, и его в прошлом году зачислили на службу.

— Ты всё о нём узнала?

— Конечно. Офицеры полка очень хорошо относятся к мальчику и постоянно с ним занимаются как военными науками, так и школьными дисциплинами. Начальник штаба полка, подполковник Туляев утверждает, что Дима легко способен сдать экстерном экзамены за гимназический курс.

— Хорошо, я завтра поговорю с подхорунжим Бредихиным.

— Только не нужно наказывать мальчика! — встревожилась Ирина Георгиевна.

— Ну что ты, родная! Наказывать мальчика я, разумеется, не стану, но служить во дворце ему нельзя. Не приведи господи, пойдут толки — и на репутацию семьи ляжет пятно. Это, как понимаешь, излишне.

* * *

На следующий день я работал в кабинете, и в кабинет заглянул Андрей Ефимович:

— Прибыл подхорунжий Бредихин.

— Пусть войдёт.

Входит подхорунжий, представляется по всей форме. Вот он передо мной. Действительно, на вид неплохой парень. Рослый, сложен правильно, форма подогнана идеально, весь такой аккуратный. Лицо умное, глаза ясные, взгляд прямой, твёрдый. И скажем прямо: жизнь этого парня не баловала. В свои восемнадцать он выглядит на все двадцать пять.