– Не буду, пап, – подмигнула и аккуратно высвободилась из его объятий. – Я заметила знакомую, подойду к ней поболтать…

На самом деле я просто искала повод убежать подальше от холла, ведь в любой момент в него мог войти Самсонов, а я не была готова встретиться с ним лицом к лицу.

Пройдя по залу, перекинулась парой слов с несколькими знакомыми и решив, что выполнила свой долг на этот вечер направилась к террасе.

Время клонилось к осени и темнеть начинало рано, и вот сейчас легкий сумрак уже опускался на город, который виднелся вдалеке россыпью ярких огоньков, и укрывал наш особняк мягкой тьмой.

Я комфортно чувствовала себя на воздухе в закрытом платье с длинными рукавами, ведь август не славится жаркими вечерами.

Бокал нетронутого шампанского перекочевал на край балюстрады, и я опустила руки на каменную поверхность, ощущая, как та холодит ладони.

В зале за спиной началась какая-то суета, гости прибывали и очевидно виновник торжества появился, потому что разговоры в миг стали громче. Слышала их, так как двери на террасу были распахнуты настежь, их закроют только к вечеру, когда градус окончательно упадет.

По телу прошла дрожь волнения, и я невольно прислушалась, но из-за гомона толпы едва ли могла различить слова, лишь общее настроение.

Вечер обещает быть удачным.

Простояла на балконе пока не поняла, что начинаю замерзать. Кончики пальцев начали леденеть, а изо рта вырываться облачка пара, и я взяла бокал как щит и вылив немного в кадку с деревцем зашагала в дом.

Людей в зале значительно прибавилось, с пятидесяти до двух сотен. Все болтали, собравшись группками, пили, смеялись. Между гостями сновали официанты в форме, музыканты наигрывали какую-то негромкую мелодию.

Прием был в самом разгаре.

Я попыталась поискать Ангелину и Армана, но тщетно, либо их взяли в оборот наши родственники и не отпустят пока не окончат допрос, либо Лиза капризничает, и молодые родители ушли наверх, чтобы угомонить маленькую принцессу.

Вздохнула, понимая, что не зря избегала приемов раньше. Не люблю большие сборища, особенно когда они состоят из богатеев. В лицо улыбки, в спину – ножи. Вот в двух словах о подобных вечерах.

Правда не устрой папа званый вечер, сплетен не оберешься. Ведь многие знают, что в Самсонова стреляли, и мы при этом присутствовали. Слухи как лесной пожар расходятся по узким кругам и лучше объяснить все сразу, чем выслушивать миллион версий.

– Я думал, ты решила не приходить, – за спиной раздался бархатный голос, и мои колени подкосились. По телу рассыпались мурашки, и Самсонов наверняка заметил это. Сжала бокал, как спасательный круг, и повернулась, стараясь выглядеть как можно более безмятежной, но эмоции выдали. Улыбка вышла натянутой, а глаза грустными. Сердце опустилось куда-то в пятки. – Но искренне рад, что ошибся.

Мне бы следовало сказать хоть что-нибудь, но язык прилип к нёбу, а горло сдавило.

Давид нахмурился.

– Потанцуешь со мной? – сквозь тембр его красивого голоса я услышала, что мелодия замедлилась, музыканты начали играть вальс, и зал наполнился танцующими парами.

Вручила бокал официанту, Давид подцепил мою ледяную руку и сжал, накрывая своими горячими пальцами.

– Ты не хочешь со мной разговаривать или есть другая причина твоего молчания?

Страх.

Растерянность.

Переполнившее сердце смятение.

– Ты велел мне сделать аборт, – произнесла затравлено и тут же потупилась, потому что на нас начинали оборачиваться. Видимо мы являли собой очень интересную парочку.

Впервые за вечер пожалела, что моя спина обнажена, ведь прикосновение пальцев Самсонова бьет по нервам как провода в двести двадцать.

Давид опустил взгляд.

– Если на чистоту, на твоем месте я не стал бы с собой танцевать и даже не смотрел бы в свою сторону после тех слов.

Я кивнула, подтверждая верное направление его мыслей.

– Но ты танцуешь.

Крыть мне было нечем, и я прибегла ко лжи.

– Я хорошо воспитана, – произнесла с теперь уже удавшейся улыбкой, правда та не коснулась глаз.

– Я не могу без тебя, – одна фраза и броня, что я старательно выстраивала вокруг себя треснула. Сжала его плечо пальцами и невольно подняла голову, мгновенно уходя в омут этих карих глаз по самую макушку. Давид не лгал. Знала это по севшему голосу, по отсутствию маски на всегда холодном и собранном лице, по сбившемуся пульсу, который в унисон с моим прорубал в груди дыру. – Это не повод прощать мне мои слова и спускать с рук то дерьмо, что я творил, но это факт. Я люблю тебя.

Мои ноги дрожали и словно чувствуя это Давид теснее прижал меня к себе, не позволяя упасть или пошатнуться.

– И если ты когда-то решишь меня простить, я каждую гребаную секунду своей жалкой жизни буду доказывать тебе, что ты не прогадала.

Не могла ничего сказать. Лишь хлопала глазами и молчала, не чувствуя ничего, кроме сошедшего с ума пульса и его грохота в ушах.

Зал взревел аплодисментами и это отрезвило. Повернулась в сторону сцены, на которой стоял отец. Тот улыбался нам и махнул рукой, приглашая подняться, но думаю, он звал Давида, а не меня, и я при желании не смогла бы сделать и шага поэтому опустила руки и проигнорировав напряженный взгляд Самсонова кивнула.

– Иди, он ждет тебя.

Давид счел это за ответ и мгновенно натянул на лицо маску равнодушия. Мне стало холодно.

Его руки опустились и мой персональный ад оставил меня в одиночестве среди сотен гостей.

А я попыталась сделать вдох, но не смогла. Смотрела в спину единственному мужчине, которого когда-либо любила и умирала от невозможности найти в себе силы простить его.

Голова кружилась.

Было нечем дышать…

– Ты чего такая бледная? – Ангелина взяла меня за руку и с тревогой заглянула в глаза.

– Переволновалась, ничего страшного, – ответила пересохшими губами и сжала руку невестки, которая смягчилась, услышав мое заверение.

– Отец объявит всем, что Давид его сын, – она заговорила, а я перевела взгляд на сцену, на которой стоял Самсонов рядом с моим папой. – Арман смягчился, они с Давидом даже перекинулись парой фраз перед началом банкета.

– Прекрасно, – ответила раздраженно. Не знаю, что меня в этой ситуации бесило больше: тот факт, что близкие приняли Давида в семью, или же то, что он так легко отступился после своего признания и не стал меня добиваться.

– Дашь ему второй шанс? – Ангелина смотрела на сцену.

– А ты бы дала? – спросила, в глубине души зная ответ на вопрос, который меня мучил.

– Я же замужем за твоим братом, – она повела плечом, подчеркивая очевидное, и я потупилась.