Вечер продолжался, отец, как и собирался, объявил всему миру о том, что Давид его сын.

Бесконечным вопросам и хаосу в зале не было конца, лишь когда эта мини пресс-конференция завершилась, и всех пригласили к ужину, гости немного успокоились.

Меня не тошнило, но кусок в горло не лез. Давид больше ко мне не подходил, а я как последняя мазохистка высидела весь прием до конца, издали наблюдая за Самсоновым, который танцевал с Ангелиной, потом со своей теткой, а после кружил в медленных танцах других девушек, выбирая как специально незамужних и красивых.

После завершающего вечер вальса, который Самсонов провел с миловидной блондинкой, виснувшей на его шее как маленькая обезьянка, гости засобирались домой, и я решив, что с меня хватит направилась наверх.

Переоделась и набросила серебристый шелковый халат, собираясь заглянуть к детям.

Время перевалило за полночь, они наверняка спят, но проверить не помешает.

Голоса внизу стихали, гости разъезжались, остались самые стойкие, которые расположились в гостиной внизу, и я выскочила из комнаты и зашагала по коридору в сторону детской.

Подошла к лестнице, собираясь пройти мимо, но застыла, заметив на ступенях знакомую фигуру.

– Почему ты не с гостями? – спросила, глядя как Давид поднимается по ступеням мне навстречу. Он поднял голову, и прошелся взглядом по моей фигуре в тонком шелке.

– Хотел пожелать тебе спокойной ночи, – произнес спокойно и поднялся, ровняясь со мной.

Он на ступени ниже, я на площадке второго этажа.

Его рубашка расстегнута, галстук развязан. Слишком красив, чтобы быть настоящим. Внутри меня поднялась волна трепета, но ее тут же погасили воспоминания о проклятых словах.

– Что ж, спокойной ночи, – сказала без эмоций и Самсонов сверкнул взглядом.

Подцепил мою талию, притягивая ближе и коснулся губ в легком поцелуе-касании. Моя голова закружилась, будто я весь вечер прикладывалась к бокалу, и я вцепилась в лацканы его пиджака, прикрывая глаза. Самсонов отстранился.

– Спокойной ночи… – резанул по нервам своим ласковым шепотом, и грустная улыбка тронула его губы. – На самом деле я пришел не за этим…

Я не уходила, не пыталась высвободиться, вообще не сопротивлялась, и Давид продолжал сжимать меня в своих руках.

– Завтра я улетаю, – начал негромко, и мое сердце сжалось. – Самолет в четырнадцать часов, не знаю сколько продлится командировка.

Замолчал, ища в моих глазах ответ, но я опустила их, не позволяя заглядывать в душу.

– Если ты рискнешь дать мне шанс, я буду ждать тебя в аэропорту. Назовешь администратору свое имя и тебя проводят ко мне. Если же нет… – он замолчал на секунду, беря себя в руки и снова заговорил. – Если нет, я приму это как окончательный отказ и не стану больше претендовать на твою руку. Когда ты родишь, мы оформим соответствующие документы, и вместе будем растить нашего ребенка, но тебя я больше не коснусь.

Он замолчал, а я набралась храбрости и подняла глаза на Самсонова. Позволила себе запечатлеть его черты в своей памяти. В последний раз искупаться в теплоте его взгляда, почувствовать эту невесомость его близости, захлебнуться грустью в карих глазах.

– Мне пора, – он опустил руки и отступил, спускаясь со ступени на шаг.

Я кивнула, Самсонов развернулся и покинул наш дом, больше не оборачиваясь в мою сторону.

Всю ночь я не могла уснуть, сходила с ума от противоречивых мыслей. Давид неуравновешен и, если случится что-то что выведет его из себя – я или ребенок можем пострадать. Его криминальные дела, соответствующая репутация в подобных кругах – враг размеренной и спокойной жизни.

Но это не меняет того факта, что я люблю этого мужчину и меня к нему тянет.

Да, забыть его слова не просто, но, если бы я была на его месте, возможно поступила бы так же.

Аборт по его мнению – единственный выход из сложившейся ситуации, ведь беременность была опасна для меня. Ведь тогда он еще не знал, что я не дочь своего отца, а значит искренне считал, что мы кровные.

Я поморщилась.

Не хотелось думать, что все могло быть так ужасно.

Уснуть мне удалось только под утро, тяжелый, давящий кошмар не выпускал из своих лап, и когда мне удалось открыть глаза я резко села на постели, жмурясь от яркости полуденного солнца.

Господи, какая же я дура!

Выскочила в коридор, натыкаясь там на Ангелину.

– Который час? – спросила уже догадываясь, каким будет ответ.

– Половина второго, – ошарашенная невестка хлопнула глазами, и я метнулась обратно в комнату.

– Мне надо в аэропорт, пожалуйста скажи, чтобы подготовили машину…

Наскоро натянула легкие джинсы, которые пока еще на мне сходятся и вытащила из шкафа льняную блузку, забрала волосы в хвост и надев удобные тапочки вылетела из комнаты.

– И тебе доброе утро… – растерянная невестка проследила за бегущей по коридору мной, я выдохнула что-то невразумительное и бегом бросилась по лестнице вниз.

В машине меня ждал водитель и как только я прыгнула на заднее сиденье, он рванул с места. Выехали на шоссе, до города добрались за считанные минуты, но как только въехали в промзону машина начала замедляться.

– Похоже, мы тут надолго, – Макс, с тоской оглядел пробку в три полосы, и повернулся ко мне. – Там авария или что-то вроде того.

– А объезд? – спросила в панике. Достала телефон и начала искать программу карты города.

– Мы в средней полосе. Даже если нам удастся протиснуться в крайнюю, ближайший поворот только через километр, а возвращаться на шоссе и уходить на объездную за городом займет еще больше времени. Аэропорт в противоположной стороне.

– Ну должен же быть выход, – простонала, убеждаясь в правоте водителя. Объезд – потеря времени. Но времени стоять в пробке точно нет. – Разворачивайся!

Убрала телефон в сумку и поймала взгляд водителя в зеркале.

– Пробка может занять минут двадцать, объезд – сорок.

– Макс, разворачивайся!

Он вздохнул, посигналил соседнему водителю, тот пустил нас в крайнюю и Макс пересек две сплошные, вырулил на встречку, разворачиваясь и направляясь обратно.

Как и предполагали, объезд занял сорок минут с небольшим. Я с замиранием сердца и страхом смотрела на часы, показывающие начало третьего и как только водитель затормозил у дверей аэропорта, там, где стоянка запрещена, я вылетела из машины и бросилась ко входу.

Магнитная рамка по закону подлости сработала на меня, и охранник прошелся ручным металлоискателем вдоль моего тела, тот ничего не обнаружил.

– У него бывают сбои, – пожал плечами служащий, а я, кипя от злости за то, что заставили меня задержаться по такому пустяковому делу, рванула сумку и побежала к стойке регистрации.