в глубь, но она там. – Из рюкзака Калеб достал буханку хлеба и бумажный пакет: – Подарок от мистера Стэнли.

Джейми заглянул в пакет:

– Аллилуйя, он прислал пирожные со взбитыми сливками.

Поев, они устроились вокруг граммофона, Джейми развалился на полу у кресла Мэриен, Калеб лег на кушетку.

– Мэриен, – перебил Джейми ленивый разговор об охоте Калеба, – Сара полагала, Уоллесу вряд ли нравилось, как я рисую. Думаешь, правда?

– Сара?

– Девушки из Сиэтла, – объяснил Калеб.

– Я всегда считал, что он меня поддерживает, – продолжал Джейми, – но теперь, не знаю, может, все было ровно наоборот.

– Понятия не имею, – ответила Мэриен.

Будучи слишком увлечена аэропланами, она не уделяла особого внимания отношениям между Уоллесом и Джейми.

– Отец Сары предложил мне работу, – сказал Джейми. – Я мог бы переехать в Сиэтл. Я мог бы иметь там все, но я отказался. А знаешь почему?

– Почему?

Она боялась услышать в ответ, что он не хотел оставлять ее одну в Миссуле.

– Потому что источник его состояния – консервированное мясо. – Джейми рассмеялся и оперся на локоть. – Как нарочно. Вот повезло! – Он посерьезнел: – Я, должно быть, круглый идиот.

И он бессвязно рассказал, как познакомился с Сарой в парке, о ее матери, сестрах, о большом доме, коллекции, фигурно подстриженных деревьях, о соблазнах похвал. А дойдя до унизительного конца, театрально допил стакан. Прежде чем Мэриен собралась с мыслями, чтобы ответить, Джейми бодро попросил:

– Потанцуйте для меня!

И захлопал по колену в такт музыке.

– Что?

– Ты и Калеб. Люблю рисовать танцующих людей.

– Джейми, я ужасно танцую.

Однако Калеб встал, стащил ее с кресла и крепко обнял.

– Ты не должен во всем ему потакать, – прошептала она.

– Какой вред от танца? – Он развернул ее.

Вытянув шею, Мэриен бросила взгляд на закорючки в блокноте Джейми, которые не вполне складывались в рисунок, но все же напоминали танцоров. Она вдруг поняла, что отвечает Калебу, его знакомому запаху земли и хвои, столь отличному от парфюмерного мускуса Баркли. Хотя ноги ее ступали неуклюже, тело было напряжено; хотя Джейми долил себе еще самогона, хотелось плакать от счастья.

Когда пластинка зашипела и затихла, она отошла от Калеба, утерев рукавом лоб. Джейми уснул, откинувшись головой на кресло, в руках все еще держа блокнот. Калеб поставил другую пластинку и притянул ее к себе на кушетку.

– Почему ты раньше не приезжала?

Она постаралась придумать оправдание, но слишком вымоталась.

– Баркли не отпускал меня вообще никуда. Какое-то время не разрешал летать. Наказывал за то, что я не хочу ребенка.

– За то, что не хочешь, или за то, что не имеешь?

– Это одно и то же, по крайней мере пока. Чего он удивляется? Я не хочу ребенка, я всегда ему говорила, но он вбил себе в голову, будто знает меня лучше, чем я сама, хотя на самом деле одержим мыслью переделать меня настоящую в придуманный им вариант меня.

Калеб слушал ее, стиснув челюсти, потом процедил:

– Скотина.

– Мэриен, – Джейми проснулся. Он неподвижно смотрел на нее с пола умоляющими глазами на изможденном лице. – Забери меня куда-нибудь.

– Ты о чем? Сейчас?

– Скоро. Мне нужно отсюда уехать.

– Куда ты хочешь уехать?

– Куда-нибудь, просто отсюда. – Джейми подтянул колени к подбородку. – Ты уехала. Уоллес уехал. Калеб все время на охоте. Похоже, единственное, что у меня было в жизни, – Сиэтл.

– Ты не мог бы сначала окончить среднюю школу?

– Ты же не окончила.

Она начала придумывать уклончивый ответ, вроде того, что не все выходят замуж за Баркли Маккуина, но он ее опередил, жалостливо попросив:

– Пожалуйста, Мэриен. Я не могу здесь оставаться.

* * *

Макеты аэропланов все еще свисали с потолка во флигеле – пыльные, местами проглядывал желтый клей. Все так, как она оставила. Джейми сосредоточил беспорядок в главном доме. Уже почти рассвело, но она сидела в кресле, листая «Капитана Кука в Южном океане», «Фритьофа Нансена в Гренландии». Ждала, что знакомые книги наполнят ее горячим чувством начинающегося приключения, но они лежали в руках мертвые. Раньше Мэриен не сомневалась, что, когда сможет летать, перед ней откроется мир. Теперь знала: она никогда его не увидит.

– Ты все равно уйдешь от него, – сказал Калеб, когда Джейми отправился спать и они прощались на кухне.

– И что потом?

– Что хочешь.

– Не так-то легко.

– Я могу помочь. Мы можем купить аэроплан и летать с охотниками.

– Мы?

– Почему нет? – Он пристально посмотрел на нее.

– У нас не то.

– Но могло бы быть то.

Она покачала головой.

– Если ты ему позволишь, он проглотит тебя, – пригрозил Калеб.

– Это еще не конец света, – ответила она, однако вспомнила расщелину.

– Иногда мне хочется взять тебя за грудки и трясти до тех пор, пока ты не одумаешься.

– Валяй.

Калеб надел шляпу и вышел в ночь.

* * *

Мэриен вернулась в Бэннокберн в тот день, когда должен был приехать Баркли, проведя в Миссуле три ночи.

Из окна спальни она видела, как Баркли вылез из машины, а Сэдлер обошел ее, чтобы достать чемоданы из багажника. Баркли поднял голову и посмотрел на нее, и Мэриен поняла: он уже знает о том, что она брала аэроплан.

Дело шло к вечеру. Она сидела с книгой, хотя не перевернула ни одной страницы. Баркли ворвался в спальню, как знойный ветер.

– Хорошо прошло путешествие?

Она решила не сдаваться и ответила:

– Да. Летала повидать брата. А как ты?

Чуть раньше, ожидая его возвращения, она вставила кольцо, защитив себя по крайней мере с этой стороны, и когда он, схватив ее за руку и рывком сдернув с кресла, бросил на кровать, Мэриен обрадовалась, что успела. Он спустил ей брюки до щиколоток, перевернул на живот. Уткнувшись лицом в покрывало, она ждала, но он уперся коленом в поясницу, захватив одной рукой запястья. Просунул пальцы другой руки между ног, ковыряясь, царапаясь, целенаправленно, как будто прочищая канализацию. Он пытался вытащить кольцо.

– Не надо, – промычала Мэриен в покрывало.

Глупо, но что еще сказать? Колено сильнее вдавилось в поясницу. Баркли был спокоен, сосредоточен, как будто усмирял животное. Ногти расцарапывали ее изнутри. Когда он наконец вытащил кольцо, у Мэриен появилось сосущее ощущение. Он оседлал ее, прижав коленями руки к бокам. Поднес кольцо к ее глазам и большим пальцем растягивал до тех пор, пока оно не порвалось. Бросив негодную резинку на пол, расстегнул ремень.

В детстве она боролась с Джейми и Калебом, сражалась всем телом, всеми конечностями, до самых кончиков пальцев. Извивалась, как насаженная на кол змея. Под весом Баркли она лежала неподвижным трупом. Смотрела на поленья в камине, наблюдала, как скручивается подобно содранной коже кора, как медленно загорается бледное, расщепленное по краям дерево. Понимала – боится, но унижение оказалось сильнее. Лежать обездвиженной, с голой задницей – пытка, но хуже всего стыд от того, что она этого не предвидела.

Было больно, но боль казалась далекой, за горизонтом. Баркли не понадобилось много времени. Время от времени он всхлипывал, и она без интереса отметила, что он плачет или почти. Она пережидала, больше ничего.

Сделав свое дело, Баркли тяжело полежал на ней, наконец слез. Мэриен слышала, как он одевается, хлюпает носом, но видела только несгоревшие поленья на решетке. Она не двинулась, не пошевелилась, и когда за ним закрылась дверь. Мысль о ванной дернулась в голове, но усилия показались непомерными. Там, где она лежала, легкие продолжали наполняться воздухом, сердце – биться, значит, ее ситуация, судя по всему, терпима.

Ночью в постели она часто представляла, что летит. Могла подобрать проплывающий внизу пейзаж: горы, озера, реки, а если находила охота к приключениям, мигрирующие дюны или тропические острова в бирюзовом океане. Лежа сейчас в спущенных до щиколоток брюках, она поднялась с ранчо, двинулась через горы на запад, долетела до океана и над синим простором уснула.

На второй день своего визита в Миссулу Мэриен на стареньком «Форде» повезла Джейми и Калеба к Биттерруту и остановилась у широкого, гладкого участка реки, свободного ото льда. Калеб плюхнулся в воду первым. Когда она прошла следом, холод обернул ей ребра, выдавив все дурное, как несвежее дыхание. Они с Джейми только разок запрыгнули в белье и выбежали обратно, а Калеб плескался нагишом и вопил.