желают, либо опасаются. Разум оказывает мощное воздействие на тело, и, если вера в беременность устанавливается, симптомы сохраняются. У женщин с этой патологией могут прекратиться менструации. Они страдают от недомоганий, усталости, отечности, болей в груди и вздутия живота. Иногда они даже чувствуют движение плода.

Короче говоря, Терри обмануло ее собственное тело.

– Боюсь, наша клиника не предоставляет психологическую помощь, – заканчивает врач, – но если вы чувствуете такую необходимость, я могу направить вас к подходящему специалисту в Аргентине.

– Специалисту по психической помощи? – уточняет Терри, с трудом проговаривая слова. Краска отливает от ее лица. – Мне нужна такая помощь?

– Нет, не обязательно, – уверяет ее врач. – Но и закрывать глаза на это не стоит. Физические симптомы, вероятно, исчезнут после того, как вы увидели все своими глазами, но вам нужно бережнее относиться к своему организму.

Мы покидаем клинику в тяжелом молчании. На улице нас встречают солнце и ветер, но ничто не помогает рассеять туман, который опустился на нас. Терри и Патрик оба молчат.

– Ох, я, кажется, забыла там свою сумочку, – заявляю я и убегаю обратно в здание.

Я стучу в дверь кабинета и, не дожидаясь ответа, вхожу. Врач что-то быстро печатает на своем компьютере. Я беру сумочку, которую намеренно оставила под стулом. А потом торопливо задаю ей еще несколько вопросов. Но от нее не очень-то много толку. Она признается, что у нее никогда раньше не было пациенток с такой патологией, хотя она об этом читала. Она говорит, что на разных женщин это влияет по-разному, и поэтому решение будет разным в каждом конкретном случае. Терри может выздороветь очень быстро, а может и нет. По крайней мере, она хотя бы смирилась с тем, что у нее нет ребенка. Бывали случаи, когда женщины упорно верили в свою беременность в течение двух и даже более лет – вот насколько убедительными бывают эти симптомы.

Я снова выхожу из здания и вижу, что Терри и Патрик стоят немного поодаль. Они отстранены друг от друга.

– Моя бедная девочка, – говорю я, подходя, порываясь обнять Терри.

– Пожалуйста, не надо меня жалеть, – сдержанно отвечает она.

Я не большой любитель кого-то жалеть, и у меня в этом было мало практики, но я прекрасно помню, что никто не жалел меня, когда мне это было особенно нужно, и я знаю, каково это.

– Тем не менее, я хотела бы разделить твою боль, – говорю я.

Она не отвечает.

Патрик пытается взять ее за руку, но она не дается. Она даже не смотрит на него.

Я знаю, что она сильна физически, но этот внезапный удар, должно быть, оказывает на нее огромное эмоциональное воздействие. Я многим обязана этой девушке, и мое сердце рвется за нее на части.

В состоянии шока мы возвращаемся на остров на моторной лодке Кита, односложно отвечая на все его попытки поддерживать диалог. Он должен понимать, что что-то не так, но, к счастью, ему хватает такта не допытываться.

Когда мы достигаем берега острова Болдер, Терри берет меня за руку и поднимает на ноги.

– Нет, нет, прекрати! – возражаю я. – Тебе нужно заботиться о себе.

– Зачем? – горько спрашивает она. – Со мной и так все в порядке.

Мы вместе начинаем шагать по дорожке, ведущей к лоджу, оставляя Патрика помогать Киту пришвартовывать лодку. Я искоса смотрю на Терри. Ее шаги тверды, но лицо напряжено. Она выглядит, словно увидела привидение.

Я замечаю вдалеке приближающуюся к нам фигуру. Это Бет. Она улыбается и приветствует нас. Терри еле-еле здоровается и проходит мимо, но я задерживаюсь. Хоть я понимаю, что мои выводы о Патрике с Бет были ошибочны, сейчас крайне важно, чтобы она не вмешивалась. Мой внук ни за что не расскажет ей о Терри, и он сам в настоящее время особенно уязвим. Бет замечает, что он идет по тропинке позади нас, ссутулив плечи, и делает шаг вперед, как будто собирается подойти и поговорить с ним.

Я делаю шаг вперед и преграждаю ей путь.

– О, нет, юная леди, вы этого не сделаете.

Она хмурится.

– Я лишь хотела…

– Мы здесь всего на неделю, и у нас есть проблемы, которые должны быть решены. Патрик испытывает сильный стресс, но они с Терри должны разобраться между собой сами. А если ему нужно будет поговорить с кем-то еще, то это буду я, его бабушка, Вероника Маккриди.

Я ударяю палкой о землю и выпрямляюсь во весь рост, несмотря на то, что я лишь немногим выше ее – но это не так заметно, когда она съеживается.

55

ТЕРРИ

Остров Болдер

Как я могла так ошибаться? Факты, хладнокровно изложенные врачом, кажутся невероятными, но я своими глазами видела ультразвуковое изображение, пустоту там, где должна была быть маленькая Ева. Я каким-то образом наколдовала эти симптомы, не отдавая себе в этом отчета. Я придумала ребенка, потому что это было то, чего я так боялась… но потом я прониклась, подписалась под этой идеей и начала надеяться, делать и любить.

Я хочу быть сильной, но я все еще в растерянности. Я твержу себя, что это к лучшему, что теперь я могу вернуться на остров Медальон… и все же, кажется, я не могу перестать плакать. Я скучаю по Еве, по ожиданию Евы, по будущему Евы.

За последние двадцать пять часов я моя отечность спала, и меня больше не тошнит, но я потрясена, опустошена и глубоко разочарована. Слава богу, я так и не рассказала родителям о своей беременности. Слава богу, я так и не рассказала Дитриху и Майку. Но мне противен сам факт, что я была так в этом уверена. Мне противно, что мое собственное тело так обошлось со мной, сыграло со мной такую злую шутку. Теперь я чувствую себя преступницей, самой страшной лгуньей. Я подвела Веронику… а что касается Патрика, я вообще не могу смотреть ему в глаза. Все время вспоминаю, как он обрадовался, когда подумал, что станет отцом.

– Он, должно быть, презирает меня, – сказала я Веронике, когда мы остались одни в моей спальне.

– Что ты сказала, дорогая? – Она поправила свой слуховой аппарат, и тот тихо пискнул в знак протеста, как будто не хотел больше ничего слышать.

– Патрик презирает меня, – повторила я громче. – Потому что он так хотел этого ребенка, и я заставила его поверить мне. Я обманула его точно так же, как обманула саму себя. Он, должно быть, винит во всем меня. Я и сама не могу