было бы похоже на Крестовые походы Средневековья или неистовую межконфессиональную вражду Реформации. Вероятно, ссориться по поводу всемогущего божественного создателя гораздо проще, чем отречься от собственных предков.

Духи для правителя, духи для народа

Как известно, правителям ритуалы и культы нужны для того, чтобы легитимизировать свою власть. Сын Неба, символический посредник между миром людей и царством духов, должен был регулярно получать заверения в поддержке и одобрении со стороны высших сил, подтверждающие его статус единственного и верховного государя. Властителю Поднебесной нужно было не только почитать собственных предков, но и организовывать официальные культы, прославляющие духовные силы иного рода — сверхъестественные начала природы и космоса. Правители Чжоу поклонялись Небу (Тянь), видя в нем высшую силу, наделявшую достойных мандатом на царствование. На протяжении веков до объединения Китая в империю региональные государства чтили также местных богов, связанных с их землями. Эти территориальные доимперские божества эпохи Цинь — пять мифических государей-первопредков, известные как ди и господствовавшие над какой-нибудь стороной света (востоком, западом, севером, югом или центром), в совокупности покрывая весь мир, оставались предметами государственного поклонения и в эпоху Хань, до самого конца I в. до н. э. Каждому из них приписывался определенный цвет, с которым ассоциировалась сторона света (восток связывался с зеленым, запад — с белым, север — с черным, юг — с красным, центр — с желтым). Ханьский император У-ди учредил государственные культы новых божеств, небесного и земного: Великого единого (Тай-и) и Повелительницы земли (Хоу-ту). К концу I в. до н. э. вместо упомянутых пяти сил, изначально имевших региональные корни, на первый план вышел культ Неба — универсальной силы, которую почитали посредством ежегодных жертвоприношений, приносимых на круглом, подобном самому Небу, алтаре в пригороде столицы. Вплоть до самого краха династии Цин китайские императоры считали жертвоприношения Небу своим важнейшим долгом. Храм Неба, сохранившийся в современном Пекине, — самое значительное архитектурное напоминание о той традиции.

Гора Тайшань в провинции Шаньдун — одно из самых священных мест Древнего Китая — служила местом роскошных церемониальных восхождений и императорских жертвоприношений. В течение веков императоры (особенно когда они были уверены в собственной власти) отправлялись туда в сопровождении целой процессии чиновников; организация каждого такого выезда стоила огромных денег. Сначала Сын Неба приносил жертвы у подножия горы, а затем взбирался (или же его несли) к вершине. Там, в полном одиночестве, лицом к лицу с облаками, он заверял Небо в своем почтении и оставлял письменное послание о своей деятельности — своеобразный отчет перед высшими силами. Первый император Цинь Шихуанди принес подобные жертвы в 219 г. до н. э., а император У-ди сделал это спустя столетие, причем даже дважды. Горным вершинам приписывалось символическое значение, ведь в физическом смысле они располагались в непосредственной близости к Небу и границам универсума — здесь зримый мир соприкасался с миром невидимым. В горах жили бессмертные, горы сами почитались как духи. Они воплощали идею вечности: оставленные на горных камнях надписи превращались в непреходящие послания для духов и потомков.

Духовная жизнь низших слоев общества, не затрагиваемая религиозными практиками официоза, была лишена помпезности и пышности (следует помнить, что в эпоху ранней империи более 90 % людей жили в обособленных домохозяйствах, вдали от роскошного мира образованной знати). Тем не менее в религиозных обыкновениях низших и высших было много общего — это касается, например, многих молитв или способов гадания. Элиты, в свою очередь, не всегда ограничивались высокой культурой ритуального канона: зачастую они тоже предавались предсказаниям, экзорцизму, целительству и прочим культовым приемам, которыми повседневно пользовались на местах. Образованные местные чиновники, землевладельцы и их управленцы покровительствовали знахарям, прорицателям и медиумам, удовлетворявшим духовные запросы вверенных им местных сообществ. Несмотря на пренебрежительные насмешки, отпускаемые порой интеллектуалами и придворными в адрес неофициальных культовых практик, бытовавших в низах, противостояние «народной» и «официальной» религии в Древнем Китае в основном обходило стороной догматические вопросы. Гораздо чаще оно было связано с контролем над населением, использованием ресурсов или пресечением сектантской деятельности — в общем, то была, скорее, политика в обличье религии.

Многие элементы раннекитайской религиозной жизни сохранились до сих пор, превратившись в комплекс своеобразных космологических представлений и антропоморфного восприятия спиритуального мира. Жители старого Китая были убеждены, что коммуникацию между мирами осуществляет посредник в лице священнослужителя или знатока ритуалов, а основными способами, позволяющими заручиться благословением сверхъестественных сил или отвести их гнев, выступают ритуальные молитвы, взывания к духам посредством жертвоприношений и просьбы о воздаянии с их стороны. Помимо духов предков, люди также обращались к духам природы или божествам-покровителям. Сохранившиеся религиозные календари, культовые молитвенники и погребальные документы свидетельствуют: китайцы не сомневались в возможности личного спасения через прямой или опосредованный контакт со спиритуальным миром. Как и в нынешних астрологических календарях, привлекательность стандартных текстовых формул заключалась в том, что они позволяли определять хорошие и плохие дни, просто сверяясь со справочником — и не беспокоя понапрасну специалиста по религиозным вопросам.

Рекомендации календарей основывались на гипотезе о том, что мир духов в целом вполне предсказуем: если вспахать землю в день А, будет хороший урожай, а если сделать то же самое в день Б, то не вырастет ничего. Календари не вдавались в теоретические рассуждения — они просто сообщали пользователю, как нужно поступать. Например, в ходе раскопок в Шуйхуди — там же, где нашли правовые документы, обсуждавшиеся в предыдущей главе, — было обнаружено пособие, посвященное защите от вторжения демонов. В нем разъясняется, как надо распознавать демоническое начало и как реагировать на его появление. В тексте раскрывается мир, весьма далекий от изящных ритуалов конфуцианского канона: «В местах, где обитают великие духи, просто так ходить нельзя, ибо они любят нападать на людей. Слепите комочки из собачьего дерьма и возьмите с собой, когда отправитесь туда. Бросайте их в духов, если те появятся, и тогда вам не будет вреда»[107]. Очевидно, что наряду с миром конфуцианской классики и учителей философии в Древнем Китае процветала яркая традиция оккультного мышления и магических верований. На этом поле действовали специалисты, которые стремились не только изучать природу, но и влиять на таинственные силы, которые в ней обитают.

Люди советовались с духами и задабривали их, добиваясь самых разнообразных целей. Они делали это, когда нужно было излечить болезнь или получить помощь в сватовстве; гарантировать богатый урожай, хорошую погоду или плодовитость скота; благополучно перейти в загробный мир или удачно разрешиться от бремени; облегчить строительство; выяснить, когда лучше отправиться в дорогу, вспахать поле или вымыть голову. Духи скрывались повсюду: в печи и колодце, в амбарах и стенах, в реках и озерах, на горах и деревьях, в звездах и