В тот момент императором был Каракалла, обыкновенный убийца.В ходе паломничества в Александрию с целью увидеть останки Александра Великогоон по никому не известным причинам устроил облаву на несколько тысяч молодыхжителей города и совершил массовое избиение. Такой резни Александрия никогда невидывала.

Мариус обезумел от горя. Как и весь остальной мир.

Мариус заговорил о том, чтобы уехать из Антиохии, убратьсякак можно дальше от развалин Империи. Я готова была с ним согласиться.

Потом этот омерзительный император Каракалла повел войска внашем направлении, намереваясь пойти войной на парфян – на север и на восток.Мы в Ан-тиохии к такому привыкли!

Его мать, чье имя тебе известно, Юлия Домна, поселилась вАнтиохии. Она умирала от рака груди. Позволь добавить, что вместе со своимсыном Каракаллой эта женщина способствовала убийству своего второго сына, Геты,потому что оба брата имели равные права на титул императора, а это грозилогражданской войной.

Я продолжаю – и имена, которые собираюсь назвать, тебе тожезнакомы.

Для войны против двух восточных царей – Вологаса Пятого иАртабана Пятого – собирали войска. Каракалла объявил эту войну, добился победыи вернулся с триумфом. И тогда всего лишь в нескольких милях от Антиохии егоубили собственные солдаты, пока он пытался облегчиться!

Все эти события повергли Мариуса в душевное смятение, имовладело ощущение безысходности. Он часами сидел в святилище, не сводя глаз сМатери и Отца. Я чувствовала, что понимаю его намерение уничтожить и нас, исебя, но не могла с такой мыслью смириться. Я не хотела умирать. Я не хотелалишиться жизни. Я не хотела лишиться Мариуса.

Меня не так уж заботила судьба Рима. Как бы то ни было,передо мной простиралась долгая жизнь, дарящая новые надежды на чудо.

Вернемся к комедии. Армия быстренько избрала императоромпровинциала Макриния – мавра, носящего серьгу в ухе.

Однажды он поссорился с матерью покойного императора ЮлиейДомной, потому что не позволял ей уехать из Антиохии и умереть в другом месте.В конце концов она уморила себя голодом.

Все происходило в непосредственной близости от нашего дома.Эти ненормальные явились к нам в город, не так далеко от оплакиваемой намистолицы.

Тем временем восточные цари, которых Каракалла когда-тозастал врасплох, успели подготовиться. Разразилась новая война, и Макринийповел легионы в бой.

Я уже говорила, что легионы теперь контролировали буквальновсе. Нужно было объяснить это Макринию. Вместо битвы он подкупил врага. Войскаедва ли могли этим гордиться. А он сломил их, лишив некоторых привилегий.

Видимо, он не понимал: чтобы выжить, ему требовалосьсохранить их расположение. Хотя, конечно, это не принесло пользы их любимомуКаракалле.

Так или иначе, сестра Юлии Домны по имени Юлия Меза, сирийкаиз семьи, поклонявшейся сирийскому богу солнца, воспользовалась этим страшныммоментом в жизни крепких легионов, чтобы возвести своего внука, сына ЮлииСоэмии, на императорский престол! Это был, с какой стороны ни посмотри, планоскорбительный. Прежде всего – и это главное – все три Юлии были сирийками;самому мальчику было четырнадцать лет, к тому же он являлся наследным жрецомегипетского бога солнца.

Но Юлии Мезе и любовнику ее дочери Ганнию удалось каким-тообразом убедить группу солдат в палатке, что четырнадцатилетний сириец долженстать императоров Рима.

Армия бросила императора Макриния, его выследили и убиливместе с сыном.

Итак, высоко-высоко на плечах гордых солдат в город въехалчетырнадцатилетний мальчик! Но он не хотел, чтобы его называли по-римски. Онхотел, чтобы его называли именем бога, которому он поклонялся, – Элагабал.Само его присутствие в Антиохии действовало на нервы всем жителям. В результатеон с тремя оставшимися Юлиями – теткой, матерью и бабкой, сирийскимижрицами, – уехал из Антиохии.

Неподалеку, в Никомедии, Элагабал убил любовника своейматери. И кто же остался? Он также раздобыл огромный священный черный камень ипривез его в Рим, утверждая, что камень этот – святыня сирийского бога солнца,которому теперь будут поклоняться все.

Он уехал за море, но буйные слухи из Рима иногда доходили доАнтиохии не больше чем за одиннадцать дней. Кто теперь узнает о нем правду?

Элагабал. Он выстроил для своего камня храм на Палатинскомхолме. Он заставлял римлян облачаться в финикийское платье и вставать в круг, вто время как сам приносил в жертву коров и овец.

Он умолял врачей попытаться превратить его в женщину, создавмежду ног соответствующее отверстие. От этого римляне приходили в ужас. Поночам он переодевался в женщину, не забывая о парике, и слонялся от однойтаверны к другой.

По всей Империи начались армейские бунты. Элагабал началутомлять даже трех Юлий – бабку Юлию Мезу, тетку Юлию Домну и свою собственнуюмать Юлию Соэмию. Через четыре года – четыре года правления этогоманьяка! – солдаты убили его и бросили тело в Тибр.

Мариусу казалось, что от мира, раньше именуемого нами Римом,не осталось и следа. И он окончательно устал от христиан в Антиохии, от ихспоров по поводу доктрин. Теперь он считал, что все таинственные религииопасны. Он находил ненормального императора превосходным примером фанатизма, современем набравшего силу. И был прав. Совершенно прав. Больше я ничего не могласделать, чтобы удержать его от отчаяния. По правде говоря, он еще не столкнулсяс тем мраком, о котором я говорила, – слишком много он волновался,раздражался и придирался. Но я за него очень боялась, переживала и не хотела, чтобыон, как я, увидел мир в еще более мрачных красках, еще больше отстранился отнего, ничего не ждал и едва ли не с улыбкой наблюдал крушение Империи.

Потом случилось самое худшее – то, чего мы оба так или иначебоялись. Но это произошло, причем наиболее страшным образом.

Как-то ночью у наших вечно открытых дверей появились пятьсуществ, пьющих кровь.

Никто из нас не слышал их приближения. Склонившись надсвоими книгами, мы в какой-то момент подняли глаза и увидели трех женщин,мужчину и мальчика – все они были одеты в черное. Внешне они напоминалиотшельников-христиан, аскетов, отринувших плоть и голодающих до смерти. Вокрестностях Антиохии, в пустыне, таких людей было полно.

Но это были не люди, а те, кто пьет кровь. Темноволосые итемноглазые, темнокожие, они стояли перед нами, сложив на груди руки.

Темнокожие, быстро подумала я. Молодые. Созданы послевеликого пожара. Так что с того, что их пятеро?