Я тяну за розовую ленту, снимаю крышку. В коробке лежит каштановый парик, а под ним записка: «Этот тебе больше подходит. Ни пуха ни пера!»

– Она была здесь? Она вернется?

Асад пожимает плечами.

– Она оставила ее еще днем – перед тем, как пойти к мозгоправу. Если что, это она так ее назвала, не я. – Он указывает пальцем на себя, потом тыкает им в меня. – Помни, есть лишь ты на сцене и я в осветительской, колдующий над светом. Об остальных забудь.

Перед зеркалом за сценой я меняю розовый парик на каштановый. У меня был почти такой же цвет волос. На концах пряди слегка завиваются, прямо над моим шрамом-звездой. В зеркале отражается девушка с носом-картошкой, без уха и вся в шрамах, но ее синие глаза кажутся удивительно знакомыми.

Свет в зале тускнеет, и я снова смотрю в щелку между кулисами, чтобы запомнить, где сидят Кора и Гленн. Последнее, что я вижу, перед тем как свет окончательно гаснет, – пустое кресло рядом с ними.

* * *

Не успеваю я опомниться, как Тони говорит, что скоро мой выход. Через щель в кулисах мне виден только первый ряд зрителей, на месте остальных лишь силуэты голов. Я не вижу Кору и Гленна в темноте, но представляю их точно так же, как раньше маму и папу. Их незримая поддержка помогает мне стоять перед зрителем.

– Глинда, вперед! – громким шепотом командует кто-то из команды.

Я выхожу на сцену, и Асад направляет на меня яркое пятно света.

Публика ахает.

И наступает тишина.

Все смотрят на меня, и свет безжалостно выставляет напоказ каждый мой ожог и каждый шрам.

Жутко чешется шея. Я издаю первый робкий звук, от страха голос звучит придушенно. Я смотрю вправо, пытаясь отыскать взглядом Кору и Гленна. И Пайпер.

Шепотки из темноты зала становятся громче. Я закрываю глаза, отрезая себя от людей и взглядов. Я пытаюсь представить родителей и Сару, поддерживающих меня из темноты. Но от страха снова открываю глаза.

Я всерьез подумываю сбежать со сцены, и вдруг свет гаснет.

Становится темно.

Сквозь воцарившийся мрак я вижу только Асада в его освещенной кабинке, который показывает мне поднятый вверх большой палец.

Зритель перестает существовать.

Есть лишь я и он.

И вдруг справа темноту пронизывает тонкий луч света и чей-то голос кричит:

– Продолжай полет, Ава!

Пайпер!

Светит она, похоже, фонариком на телефоне. По обеим сторонам от нее возникают еще два огонька, и я представляю, как Гленн и Кора держат над головой руки с телефонами. Яркие звезды в темноте.

Кожу от волнения покалывает. Легкие наполняются воздухом.

Новая сила течет через мое тело, я ощущаю себя невероятно живой. И собой.

Я цепляюсь взглядом за эти звезды в темноте. Я – нечто большее, чем мое тело.

Большее, чем мои шрамы.

Один за другим в зале зажигаются звездочки, и Млечный Путь, созданный фонариками телефонов, тянется сквозь темноту к той части моей души, которую не затронул пожар.

Я делаю глубокий вдох.

Мой голос находит нужные слова.

И я пою в темноту, подсвеченную бесчисленными огоньками.

Эта книга не появилась бы на свет без тех, кто выжил при пожаре, – они рассказали мне свои истории, показали шрамы и тем самым помогли родиться этой истории.

Мариус Вудворт, ты первым вдохновил меня на создание этой книги – твоя отвага, и чувство юмора, и абсолютная вера в то, что ты нечто большее, чем твои шрамы. Спасибо тебе за то, что ты есть.

Элизабет Уотсон и Хоуп Вандертулен-Тэтчер за то, что вы помогли появиться на свет Аве, поделившись своей болью и успехами.

Эми Фарнсуорт и Стефани Нильсон за то, что читали и были примером силы для многих.

Меня по-прежнему переполняют эмоции при виде радости, силы и красоты тех, кто состоит в обществе выживших при пожаре. Всем выжившим, неважно, парите вы или еще боретесь с темнотой, – спасибо. Летайте.

Организациям и людям, которые ежедневно поддерживают тех, кто выжил при пожаре, и помогали мне собирать материал – особенно доктору Катерине Ау из «Детской церковной больницы», Кристен Куин из университета при «Ожоговом центре штата Юта», Кристен Блек-Бейн из «Восстановительного центра Шугар-Хаус», Линн Вудворд и остальным из «Феникса» – сообщества для выживших при пожаре.

Я безмерно благодарна своему великолепному агенту, Брианне Джонсон, за то, что она увидела красоту в истории про Аву. Ты лучший агент, терапевт и команда поддержки, какие только могут быть у писателя.

Элли Левик за то, что она удержала меня от излишней сентиментальности.

Сесилии де ла Кампа за то, что она представила мои слова миру.

Замечательной команде Delacorte Press за печать книги.

Венди Лоджиа за то, что твой острый редакторский глаз и вера в эту книгу решили исход дела.

Дженнифер Хейер за работу над идеальной обложкой для Авы.

Колин Феллингэм и ее команде за потрясающую редактуру.

Я рада жить в невероятно талантливой и щедрой писательской среде. Мой путь начался благодаря конференции молодежной литературы WIFYR и Кэрол Линч Уильямс, которая уделила мне время. Я не выжила бы без блестящих идей моих критиков Ким, Лори-Энн, Шерил, Мишель и Мэтта, непревзойденных мастеров слова, которые превратили мои черновики в нечто прекрасное.

Критикам из Knuckles – Джейми, Брекки, Джессике, Кристал и Тэффи – за ваши золотые замечания.

Всем моим друзьям-писателям, которые читали ранние черновики, особенно Шэннон, Дебби, Лизе и Ребекке.

Группе Atticus, позволившей распробовать короткие и прекрасные стихи.

Помимо того, эта книга не родилась бы без тех людей, которые верили в меня, пока я следовала за своей мечтой.

Андреа Кристенсен, спасибо за то, что позволила пожить в твоем подвале, где я и написала первые слова этой истории, и за то, что оставалась моим другом во всех перипетиях моей жизни.

Кэтрин Данн, ты навеки останешься моей подругой-писательницей, отрадой моей души или душой моей радости – все время забываю, как правильно.

Моим сестрам, Кэти и Дженни – вы мои лучшие подруги и союзницы.

Дону и Кэти Стюарт – я каждый день благодарю Бога за то, что вы появились в моей жизни.

Моим соседкам, которые время от времени сидели с моими детьми, пока я писала книгу, и в целом помогли остаться в здравом уме. Без вас я бы пропала.

Жаль, что я не могу подписать книгу моим дедушке и бабушке, Глендону и Бобетте, которые наверняка топают по облакам в ковбойских сапогах и по-прежнему переживают за меня.