«Любитель древнерусского зодчества? Сейчас ты у меняналюбуешься памятниками». Мазур скоренько двинулся к тому месту, где отэкскурсионных автобусов неторопливо перемещались к собору туристические группы…И спустя минуту смешался с бодрой массой экскурсантов, ловко перебираясь отгруппы к группе. Ага, преследователь припустил, враз перестав изображатьскучающего лорда на прогулке. Понял, засранец, что в два счета потеряет объект…Правда, поздно понял. Ему суждено было потерять объект всерьез и надолго.

Под прикрытием экскурсионных автобусов Мазур выбрался изтолпы и ушел в направлении ближайшего метро. Теперь преследователь вынужденбудет вернуться к своей машине, в ней они (а хлопчиков в салоне, как успелрассмотреть Мазур, двое) будут ждать, когда Мазур вернется со своихэкскурсионных прогулок и сядет за руль. И каково же будет их удивление, когдасие произойдет ближе к вечеру. Или… или и вовсе не дождутся они Мазура. Чтостоит последнему послать за машиной кого-нибудь из подчиненных? А касаемомашины для разъездов… Ну так у его босса чего-чего, а машин всевозможных – какгрязи. Это не говоря про такси и про общественный транспорт, которым Мазурнисколько не побрезгует, не обуржуазился еще до такой степени.

Вот как раз в самый что ни на есть общественный из всехвидов транспорта, а именно в метро, он и забрался – на станции «Днипро». Навсякий случай проверился: несколько раз пересел из поезда в поезд, выходил извагона за секунду до того, как захлопнутся двери, поднимался на поверхность иснова спускался в метро.

Вроде бы все чисто. Закончив свои сложные перемещения, Мазурсел в поезд, идущий до «Гидропарка».

* * *

Журналист уже прохаживался перед входом в шашлычную.Высокий, худой, чем-то неуловимо похожий на артиста старого советского киноЧеркасова в молодые годы. И было в его облике нечто трагическое, надломленное.Во всяком случае, на светского репортера, завсегдатая тусовок и специалиста помодам и клубному отдыху он не походил вовсе… по крайней мере, как представлялсебе этих репортеров Мазур.

– Илья?

– Да. А вы Кирилл Степанович?

– Он самый. Шашлыки будем есть или прогуляемся?

– Я бы прогулялся. Пойдемте на Днепр, не против?

Они вышли на берег Днепра, устроились чуть в стороне отобщественного пляжа, присели на кем-то смастряченную из подручных материаловскамью – доску на кирпичах. Чтобы выглядеть в глазах окружающих как можноестественней, Мазур прикупил по дороге несколько банок пива. Пить и правдахотелось. Пиво было «Балтика». Как заметил Мазур, это было самое популярноепиво на незалежных просторах – несмотря на то, что называлось оно не «Сармат»,«Рогань» или, допустим, «Днипро».

Пляж отсюда виден не был, лишь доносились голоса купающихся– непременные девичьи визги, детские вопли, суровые крики мамаш «Немедленновыходи, кому сказала!»

– Как, Илья, восприняли сегодняшнюю новость дня? –Мазур отодвинул банку от себя, чтоб не обрызгаться, и потянул за жестяноекольцо.

– Спокойно воспринял, без эмоций. Гражданин получилсвое, и все. Точка. Случись это несколько лет назад, я бы, конечно, сильнообрадовался, возможно, закатил бы сам себе маленький праздник… А сейчас как-тоне торкнуло. Видимо, уже перегорело все, быльем поросло… А позвольтеспросить, – журналист вытянул себе банку из упаковки, – почему вас неинтересовал живой Паленок, но заинтересовал вдруг покойный?

Мазур знал, что такой вопрос последует: все же с журналистомпредстояло встречаться, не с кем-нибудь, а в них профессиональное любопытстворазвито ничуть не меньше, чем в женщинах и кошках любопытство природное.

– Разумеется, вы отлично понимаете, Илья, что всего явам открыть не смогу, не имею права. Корпоративная этика, да и здравый смысл,знаете ли. В том числе и из соображений вашей, мой друг, безопасности.Насколько мне известно, вы на своей шкуре прочувствовали нехитрую истину:ступил чуть дальше, забрался чуть глубже – и увяз.

– Это уж точно, – сказал журналист и сделалвнушительный глоток.

– Но поскольку мы с вами готовимся заключить своегорода деловое соглашение, в общих чертах я все же обрисую ситуацию. С помощьюгосчиновника Пасленка мы реализовывали одну коммерческую схему. Нас до поры неинтересовал человек Пасленок, а лишь его должностное положение. И вот человекумирает. Не вникая в подробности, скажу, что у нас появились основания считать,что его смерть не носит столь уж естественный характер…

– Еще бы! Не вникая в подробности того, что понапишут оего кончине, скажу, что такие деятели как Пасленок своей смертью неподыхают, – сказанное журналист немедленно запил пивом.

– И вот у нас возникло очень неприятноеподозрение, – продолжал Мазур, – что Пасленок был человеком некойсистемы. Поскольку мы собираемся реализовывать схему и дальше, то хотим понять,не могут ли…

– Из-за его дружков-подельников, буде таковые у негоимеются, у вас возникнуть какие-нибудь проблемы, – закончилжурналист. – Понятно.

– Ну да. И вообще, не связана ли его смерть каким-нибудьобразом с нами. Поэтому мы хотели бы поднять его прошлое, его связи, его дела иделишки…

– А схема эта ваша, небось, приносит хорошие барыши?

– Ну вы же в курсе, что мы на пустяки время и силы нерасходуем.

– Понятно, – повторил журналист и сделал еще одинглоток. У него была манера: Илья не цедил пиво мелкими глоточками, а задиралголову и вливал в себя сразу не меньше трети содержимого банки. – И выуверены, что у меня на него кое-что есть?

– А разве не так? – спросил Мазур, закуривая.

– Ну, имеется кое-что. Но именно что «кое-что», я ж несыскное бюро и не КГБ.

– Но вы-то занимались Пасленком, в отличие отупомянутых вами структур.

– Кстати, не факт, – Илья смял пустую жестянку,пихнул ее под доску и потянулся за новым пивом. – Возможно, какие-нибудьконторы и занимались, только раздуть дело им не дали, а какие-нибудь папочки вархивах сохранились.

– Поищем, – сказал Мазур, – обязательнопоищем. А вы нам зададите вектор поисков.

– Вектор – это пожалуйста. Задам…

Журналист тем временем жестом профессионала откупорил новуюбанку.

– Только прежде хочу попросить вас, Илья, об однойвещи… Я понимаю, у вас сильны журналистские рефлексы, но все же сделайте надсобой усилие и обуздайте их хотя бы на время нашего разговора. Это я о желанииузнать все и обо всех как можно больше. Так что давайте так: мы поговорим,договоримся о чем-то или не договоримся, но забудем друг о друге навсегда.