шли. Я ничего не понимаю, ведь до этого ему всё нравилось. А один лев спрыгнул с тумбы и подошёл к тому месту, где мы сидели, встал напротив нас и Гоше в глаза смотрит. Дрессировщик его на место вернуться упрашивает, а тот подчиняться не думает, стоит как вкопанный. Вот так до конца всего представления и простоял. В зале сначала смеялись, а потом поняли, что к чему и уже потом только на одного Гошу смотрели, а когда мы в вестибюле одежду получали, к нам девушка подошла, помощница этого дрессировщика. Сказала, что он с нами переговорить хочет.

Я сделал попытку отойти в сторону, чтобы в сотый раз не слушать окончание этой истории, но папа остановил меня.

– И чем всё окончилось?– спросила Рина.

– Внутрь она нас повела,– продолжила мама,– а там клеток с животными полно, запах ужасный стоит. Возле клетки со львом дрессировщик сидит на табурете. Лев как Гошу увидел, стал головой о прутья клетки тереться. Мой мальчик руку туда протянул, гладит его, а лев ему пальцы облизывает. Я перепугалась до смерти, а Гоша смеётся.

Мама вздохнула, словно заново переживая давние события:

– Мы с дрессировщиком в сторону отошли, и он посоветовал Гошу в цирковое училище отдать, помощь обещал. Я даже его телефон записала. А когда мы уходили, лев кланяться начал. Вот такая история. Правда, с тех пор Гоша ни разу ни в цирке, ни в зоопарке не был, он видеть не может, когда животные в неволе мучаются.

В начале улицы показалось такси.

– Ты надолго?– спросил отец.

– Пару часиков, не больше.

– Вот и отлично,– мама взяла Рину за руку,– мы в баньку сходим, а потом семейные альбомы разберём. Давно хотела да всё никак руки не доходили.

– Я очень люблю рассматривать старые фотографии,– зажмурившись от удовольствия, сказала Рина,– столько интересных историй узнать можно.

Вплотную подойдя ко мне, она шепнула:

– Не обижайся, сама не знаю, что на меня нашло.

Улыбнувшись, я сел в машину.

В сквере было многолюдно.

Многочисленные гости города фотографировались на фоне величественного собора.

На краю одной из скамеек я заметил сидевшего Валерия Фёдоровича и подошёл к нему.

– Тут недалеко,– поднимаясь, сказал он,– есть небольшой ресторанчик, пойдём к нему, там нам никто не помешает.

– Могли бы и к нам в гости приехать,– заметил я,– там бы нам точно никто не помешал.

Он с нескрываемым интересом посмотрел на меня:

– У вас с Екатериной всё зашло так далеко, что пришла пора знакомить между собой родителей?

– Как сказать,– приняв самый беспечный вид, ответил я,– но сегодня за обедом Ваша дочь отказалась от спиртного, мотивируя это тем, что, вероятно, ждёт ребёнка.

Валерий Фёдорович резко остановился:

– Вероятно, или точно?

– Вам лучше самому спросить у неё об этом.

Он пристально смотрел мне в глаза:

– И когда это вы успели?

– В самолёте, где она изображала стюардессу. И вообще, я считаю, что подобные вопросы задавать не слишком этично. В конце концов, мы с ней взрослые люди.

– Извини,– буркнул он,– просто это такая неожиданная новость. Надо признаться, меня трудно застать врасплох, но вам это удалось. Позже позвоню жене, обрадую. Выходит, мы с тобой теперь родня?

– Выходит, так,– подтвердил я, стараясь скрыть рвущуюся наружу улыбку,– и на правах, так сказать, родственника я требую честного обстоятельного разговора. Никаких недомолвок, виляний и хитростей! Я хочу знать всё, что знаете Вы. В ином случае наша встреча просто не имеет смысла.

– Так и будет,– успокоил он меня,– нам вот в этот подвал.

Я сотни раз ходил по Большой Морской улице, но никогда не обращал внимания на это место: на стене серого дома висела небольшая квадратная вывеска с непонятными знаками, которые могли обозначать что угодно.

Но я понимал, что для посвящённых людей они говорили о многом.

Спустившись по ступенькам вниз, мы были встречены пожилым мужчиной, который молча, повёл нас в самый дальний угол совершенно безлюдного заведения.

Мы остановились перед стеной, на которой был изображён горный ландшафт.

Высокие вершины, усыпанные снегом, были нарисованы с такой реалистичностью, что я сразу понял, кто оформлял это помещение.

Мужчина нажал рукой на один из белоснежных пиков.

Замаскированная перед нами дверь автоматически открылась, и мы оказались в уютном помещении, стены которого были расписаны библейскими сюжетами.

Но я смотрел не на них.

За круглым сервированным столом с бокалом в руке сидел живой и невредимый Виктор Антонович.

Увидев нас, он улыбнулся и встал.

– Рад Вас видеть, Гоша,– он поставил бокал на стол, протягивая руку.

Я ответил на рукопожатие, совершенно не понимая, что происходит.

Валерий Фёдорович сел за стол и налил себе красного вина.

Мне ничего не оставалось, как сесть напротив него.

– Угощайтесь,– Виктор Антонович указал рукой на расставленные блюда.

Налив минералки, я с жадностью выпил до дна.

– Понимаю Ваше смущение,– он тоже присел,– но Вам удалось узнать, что в гробу нет моего тела, так что сюрприза не вышло.

Я кивнул:

– Удалось. Но как же Ваша семья? Для них Вы навсегда покинули этот мир?

– Жена и сын в курсе, что со мной всё в порядке,– ответил он,– а внукам ничего не и не говорили, чтобы не травмировать их психику. Так что с этой стороны всё под контролем.

– Значит, вы все, как я и думал, играете за одну команду.

– Не все, Гоша, к сожалению, не все.

Валерий Фёдорович сидел с совершенно отстранённым видом.

– Ты чего так задумчив, командир?– спросил его Виктор Антонович.

– Ерунда,– встрепенулся тот, делая глоток,– так о чём мы говорили?

Виктор Антонович с недоумением посмотрел на него, потом на меня, но я не стал сообщать ему, какие мысли крутятся в голове генерала.

– Мы пока ни о чём особенном не говорили,– сказал ему я,– но перед тем, как вы оба расскажете мне всё, что знаете, я задам один вопрос. Что случилось с Владом?

– Да всё в порядке с твоим Владом,– махнув рукой, ответил Валерий Фёдорович,– парень ненадолго решил уйти в тень.

– Это как?

– Играет в ревность. Дело в том, что он и твой Куратор влюбились в одну и ту же девушку, Настю со склада. Вот он и решил проверить её чувства таким оригинальным способом.

– Дурак,– только и оставалось сказать мне,– она так страдает и винит в его смерти Куратора.

– Полностью разделяю твоё мнение, но пусть они сами разбираются в своей личной жизни. Сейчас Влад в отпуске, так что можешь за него не переживать.

– Понятно, тогда давайте перейдём к делу,