иссохшие старики. А потом на маленьком столике у камина Кельсер сорвал банк. Книга набросков, заполненная странными символами, похожими на тот, который явился в одном из видений. Возникло смутное ощущение, что он может понять эти символы.

Да… Это были письмена, хотя большую часть страниц заполняли термины, которые он не понимал, даже когда мог прочитать сами значки. «Адональсиум», «Связь», «теория реальностей».

На последних страницах, однако, взгляду открылась кульминация заметок и набросков. Некое загадочное устройство в форме шара. Сломав его, можно было поглотить заключенную в нем силу, которая ненадолго устанавливала Связь с Охранителем – как те линии, которые он видел, когда оказался вне времени.

Таков был их план. Отправиться к месту смерти Охранителя, зарядить себя с помощью устройства и поглотить его силу – Вознестись, дабы занять место божества.

Дерзко. Именно такие планы и восхищали Кельсера. И теперь он наконец-то знал, что собирается украсть у этих айри.

3

Воровство представляло собой форму подлинной лести.

Что может быть приятнее, чем знать, что вещи, которыми ты обладаешь, интригуют, пленяют или достаточно важны, чтобы спровоцировать другого человека рискнуть всем ради них? Такова была цель жизни Кельсера – напоминать людям о ценности того, что они любят. Забирая это ценное себе.

Мелкие кражи его теперь не интересовали. Да, он присвоил драгоценные камни, которые нашел наверху, но больше из прагматизма, чем каких-либо иных соображений. С самых Ям Хатсина он не стремился красть обычные вещи.

Нет, он нынче воровал нечто куда более ценное. Кельсер воровал мечты.

Он присел снаружи крепости, спрятавшись между двумя изогнутыми шпилями из черного камня. Теперь он понимал цель постройки такого мощного здания на границе владений Охранителя и Разрушителя. Крепость защищала хранилище, внутри которого таилась невероятная возможность. Семя, которое при определенных обстоятельствах могло превратить человека в божество.

Добраться до него было почти невозможно. У них должны быть охранники, замки, ловушки и тайные устройства, которые он не мог ни предугадать, ни ожидать. Чтобы тайком проникнуть в хранилище и ограбить его, придется подвергнуть необычайному испытанию все свои навыки – и даже тогда он, скорее всего, потерпит неудачу.

Он решил не пытаться.

У больших, хорошо защищенных хранилищ была одна особенность: никто не держал в них собственность постоянно. Рано или поздно ею приходилось пользоваться, что давало людям вроде Кельсера шанс. Поэтому он ждал, готовился и планировал.

Это заняло около недели – считая дни по расписанию стражи, – но в конце концов из крепости вышла экспедиция. Большая процессия из двадцати человек ехала верхом, держа в руках фонари.

«Лошади, – подумал Кельсер, скользя в темноте, чтобы не отстать от процессии. – Такого я не ожидал».

Впрочем, двигались они не слишком быстро даже верхом. Он с легкостью поспевал следом, в особенности потому, что не уставал, как при жизни.

Он насчитал пятерых древних сморчков и пятнадцать солдат. Любопытно, что древние были одеты в почти одинаковые мантии с поднятыми капюшонами; их кожаные сумки на плечах и седельные вьюки тоже были похожи друг на друга.

«Приманки, – решил Кельсер. – Если кто-то нападет, они могут разделиться. И враг не будет знать, за кем последовать».

Кельсер мог этим воспользоваться, особенно учитывая, что он был относительно уверен, кто несет устройство Связи. Алоноя, властная женщина, которая казалась главной, была не из тех, кто позволяет власти проскользнуть сквозь ее тонкие пальцы. Она намеревалась стать Охранительницей; позволить коллеге нести устройство было бы слишком рискованно. Мало ли что придет ему на ум. Вдруг он захочет сам воспользоваться этой штукой?

Нет, оружие у нее. Вопрос только в том, как его отнять.

Кельсер размышлял над этим некоторое время. Он строил планы, пока шагал вслед за караваном, пересекая окутанный тьмой ландшафт.

Существует три основных вида воровства. Первый заключается в приставленном к горлу ноже и произнесенной шепотом угрозе. Во втором случае речь идет о ночном воровстве. А третий… ну, это была разновидность, которую Кельсер любил больше всего. Она включала циничное красноречие. Вместо ножа требовался беспорядок, а вместо того чтобы скрываться, работать надлежало в открытую.

Жертва наилучшего воровства должна сомневаться в том, что ее обокрали. Уйти с добычей – это славно, однако что толку, если на следующий день в твою дверь постучится городская стража. Он предпочел бы удрать с уловом вдвое меньше запланированного, но в уверенности, что обман не раскроется в ближайшие недели.

А настоящий подвиг – совершить такое хитроумное ограбление, что жертва даже не заметит пропажи.

Каждую ночь караван разбивал лагерь, в тревоге раскладывая спальные мешки вокруг костра, очень похожего на тот, что прятался в рюкзаке Кельсера. Древние доставали кувшины со светом, пили и восстанавливали яркость кожи. Они мало разговаривали; эти люди казались не столько друзьями, сколько группой аристократов, считавших друг друга союзниками по необходимости.

Каждый вечер, вскоре после трапезы, древние отправлялись спать. Они выставляли охрану, но не спали в палатках. Зачем палатки в таком краю? Не было дождя, чтобы от него прятаться, и почти не было ветра. Только темнота, шелест растений и один мертвец.

К сожалению, Кельсер не мог придумать, как добраться до оружия. Алоноя спала с сумкой в руках под присмотром двух охранников. Каждое утро она проверяла, на месте ли ее драгоценность. Как-то утром Кельсеру удалось мельком подсмотреть, что внутри горит свет. Значит, сумка – не приманка.

Что ж, он с этим разберется. Сперва надо будет посеять небольшое смятение. Он дождался подходящей ночи, а потом погрузился в землю, утопив свою сущность под поверхностью. Затем двинулся вперед сквозь скалу. Это было похоже на плавание в очень густой жидкой грязи.

Он приблизился к тому месту, где только что устроилась спать Алоноя, и высунул из земли губы. «Докс бы расхохотался, увидев это», – подумал Кельсер. Что ж, Выживший был слишком высокомерен, чтобы беспокоиться о своей гордости.

– Итак, – прошептал он на родном языке Алонои, – ты рассчитываешь завладеть силой Охранителя. По-твоему, ты лучше сумеешь сдерживать меня, чем это получилось у него?

Затем он спустился под землю. Там было темно, как ночью, но он слышал топот ног и потрясенные крики, вызванные его словами. Он отплыл на некоторое расстояние, затем приподнял ухо над землей.

– Это был Разрушитель! – говорила Алоноя. – Клянусь, это был его Сосуд. Он говорил со мной.

– Значит, он знает, – сказал какой-то древний. Кельсер подумал, что это Эльрао, человек, который бросил ей вызов в крепости.

– Твои подопечные должны были предотвратить это! – сказала Алоноя. – Ты же говорил, что они не дадут ему почувствовать устройство!

– Есть способы, позволяющие ему узнать о нас, не почувствовав шар, Алоноя, – сказала другая женщина. – Мое искусство обременительно.

– Проблема не в том, как он нас нашел, – сказал Эльрао. – Вопрос в том, почему он не уничтожил нас.

– Сосуд Сохранения