– Живите! Только дом будет моим. Вот ты живешь в своем доме, а я с бабушкой, будто приживалка какая-то.

Соня ожидала его реплики, но Пермяков не собирался ей помогать.

– А вдруг ты женишься? Тогда меня к этому дому никто и близко не подпустит, если… – она замолчала.

– Если? – спросил Пермяков.

– Если ты… как мама… Мужчины знаешь, как быстро…

Пермякова охватила такая тоска, что хоть волком вой.

Господи, да что же это? Шекспир со своим королем Лиром отдыхает. И что теперь делать? Откажусь – Соня обидится. А ведь она – единственная родная душа на этом свете. – Тут Джой что-то буркнул, и Пермяков, машинально потрепав его за ухом, сказал:

– А Джой? Мы с ним что, в один день отправимся на тот свет? Или ты по обычаю древних египтян похоронишь его в моей могиле?

– Что ты глупости говоришь, папа?

– Ничего не глупости. Пес редкий, породистый. Требует специальной кормежки. Я подарю дом ему! А что? – добавил он, с удовольствием отмечая, как брови Сони скакнули от изумления вверх. – Это обычная практика. Назначается управляющий наследством…

– Не могу понять, ты шутишь или?… – Глаза Сони метали молнии.

– Соня, давай договоримся так: на окончание школы я подарю тебе квартиру в городе…

– Квартиру? Папка, как я тебя люблю! – Соня взвизгнула и повисла у него на шее.

Компромисс был достигнут. Надолго ли?

А вскоре Пермякову потребовалось срочно поехать на работу. Давние клиенты решили расширить бизнес и предлагали его фирме выступить в качестве компаньона. Пермяков предложения рассмотрел, одобрил и хотел скинуть проведение необходимых процедур на зама. Но тот заявил, что не может взять на себя такую ответственность. Пришлось пообещать приехать. Проблема одна – Джой. Тащить его с собой на переговоры и обязательный в таких случаях банкет жестоко. Раньше можно было попросить помощи у бабы Жени. А сейчас? Остается один выход – искать Надежду, не оставлять же пса с незнакомыми людьми. При этой мысли на душе сделалось легко и радостно. И тут зазвонил телефон. Пермяков взглянул на дисплей – Соня.

– Привет, – сказал он, – Сонечка, как хорошо, что ты позвонила! Не могла бы ты приехать на пару дней? Мне нужно на работу, а Джоя оставить не с кем.

Конечно же, она могла.

* * *

С банкета Пермяков сбежал – почему-то навалилась такая тоска, что кусок в горло не лез. Чокнулся с компаньонами бокалом минералки и поехал домой так быстро, как только позволяла зимняя дорога.

– Джой! – крикнул с порога. Вслушался в тишину и понял: дом пуст.

Выбежал на улицу. Кругом темно, деревня словно вымерла.

– Джой!

Дрожащими руками нашарил в мобильном Сонин телефон. Не отвечает. Набрал тещу. Голос недовольный, явно уже спала. Плевать!

– Олежек? Что-то случилось?

– Где Соня?

– Дома, где ж ей еще быть, – обиженно произнесла теща.

– Мне нужно с ней поговорить.

– Она спит! Олежек, как ты мог так поступить с дочерью! Оставил ее одну с ужасной собакой! Соня вернулась вся в слезах! Говорит, пес выл, лаял, а потом убежал.

– Как убежал?

– Да откуда я знаю? Убежал, и все. А она домой вернулась. Плакала, только недавно успокоилась, уснула… Ты как хочешь, Олежек, но я ее будить не буду. Для меня внучкин покой гораздо важнее всех собак на свете. В отличие от тебя… – и теща отключилась.

Пермяков несколько мгновений смотрел на замолкший телефон, переваривая услышанное. Убежал? Но куда? Отбросив телефон, он вылетел из дома и понесся по улице. Выбежал за околицу. Кругом нетронутый снег. Возвращался медленно. Ждал – вот сейчас догонит…

Дом был по-прежнему пустым и холодным. Не зажигая света, Пермяков прошел в гостиную, сел на матрас, служивший постелью Джою. Вспомнились слова Сергея – заводчика мопсов: «Это домашняя собака. Посмотрите, какой у нее слабый подшерсток. Длительное переохлаждение для нее смертельно».

Уперев локти в колени, Пермяков подпер ладонями голову. «Джой! Джой!» – звал он, тихо раскачиваясь. Все. Тупик. Это только в дурацких анекдотах внезапно обнаруживается отсутствие четвертой стены, а в жизни…

Ему вдруг сделалось страшно холодно, а еще резко заболел левый бок. Дотронулся до больного места. Пальцы сделались мокрыми и липкими. Поднес их к глазам. Кровь… Но откуда? И вдруг вспомнил: собаки! Трусливые шавки. Не будь на нем намордника, он бы задал им. А сейчас… Да, он победил собак, но холод победил его. Холодно. Глаза закрываются. Хочется спать…

Пермяков оторвал ладони от лица. Он по-прежнему сидел в гостиной на полу. Посмотрел на ладони – чистые, никакой крови. Что это было? Бред? Игры Лукоморья, как тогда, у реки? А если нет? Если действительно где-то замерзает раненый Джой, а он не может ему помочь!

«Джой! – он закрыл глаза и снова оказался в царстве холода, острая боль пронзила левый бок. – Джой».

И тут Пермяков увидел пса. Тот лежал, вытянувшись у кромки парковой аллеи. Вдали послышались шаги – по аллее шла женщина в спортивной куртке. В душе затеплилась надежда, но женщина прошла мимо, не заметив собаку.

«Джой, вставай! – закричал Пермяков. – Вставай!» Пес поднял голову, приподнялся, удивленно повел головой в поисках хозяина.

«Помогите! Спасите мою собаку», – бросился Пермяков к женщине.

Она остановилась, испуганно огляделась. «Не видит меня, – понял Пермяков и взмолился: – Помогите, пожалуйста! Я вас очень прошу».

Женщина вернулась, склонилась над Джоем:

– Ты как? Встать можешь?

Он приподнялся на подгибающихся ногах. Сделал шаг, другой…

– Хороший пес! Давай, тут близко… Сейчас такси поймаем.

«Спасен», – удовлетворенно подумал Пермяков и упал на матрас, задыхаясь от нестерпимой боли в левом боку.

* * *

Надежда проснулась от мягкого толчка в плечо. Открыла глаза и вскрикнула от неожиданности: возле кровати стоял здоровый темно-серый пес.

– Джой?

Он подошел к двери и замер, не сводя с нее полных тревоги глаз.

– Что случилось? Где Олег?

Пес выразительно посмотрел на дверь, и она все поняла. Сунула ноги в валенки, набросила на ночную рубашку пальто, запахнула, выскочила на улицу.

Окна пермяковского дома были темны, входная дверь слегка приоткрыта. Надежду охватил ужас.

– Джой! – Она обернулась в поисках поддержки. Пса не было. – Джой!

Куда он делся? Неужели сон? Но я же отчетливо его видела!

Приоткрытая дверь манила и пугала одновременно. Наконец Надежда решилась, толкнула дверь.

– Олег Игоревич! – позвала она, входя в гостиную. Рука нашарила выключатель.