— Нет, — сказал он наконец. — Если мне прикажут, я выполнюприказ. А так — извини.

— Как бургомистр из «Барона Мюнхгаузена», — сквозь зубыпробормотал Дронго. — Если признают, что вы барон, я первый обниму вас,признают, что вы садовник, посажу в тюрьму. Черт с тобой!

Он поспешил к телефону. Поднял трубку, набрал код Баку ипопросил соединить его с Председателем парламента. Глава парламентариев былпожилой мудрый человек, когда-то преподававший на юридическом факультете, гдеучился Дронго. Его соединили довольно быстро, и он попросил Председателя, чтобытот объяснил молодому министру ситуацию.

Минуту спустя министра пригласили к телефону. ПотомПредседатель парламента попросил позвать Дронго.

— Ты знаешь, он прав, — сказал глава парламентариев. — Онсчитает, что подобные вопросы нужно решать с президентом. И обещал, чтообрисует ему ситуацию. Он сказал, что очень тебя уважает, ведь вы вместеучились в университете.

— Что ж, — пробормотал Дронго, — возможно, он прав. Извинитеменя, пожалуйста.

Положив трубку, он вышел из комнаты. Взглянул на летноеполе. Автобус с заложниками стоял, окруженный со всех сторон бронемашинами.Дронго едва не застонал. Он вернулся в комнату и позвонил премьер-министру.Рядом стоял ректор консерватории, который готов был его поддержать.

— Кому ты звонишь? — спросил ректор.

— Премьер-министру. Может, он сможет помочь. Может, сумеетобъяснить этому типу, что происходит.

— Правильно, — поддержал ректор. — Премьер — интеллигентныйчеловек, он все поймет. Дай мне трубку, я сам его попрошу.

Ректор взял трубку и попросил соединить его с премьером.Сказав несколько слов, он передал трубку Дронго. Тот объяснил суть дела.Премьер-министр говорил несколько минут, объясняя сложность ситуации. Затемвызвал одного из своих помощников и поручил ему «решить все по закону», номинистра иностранных дел так и не позвал к телефону. До назначенного времениоставалось тридцать минут.

Дронго бросился к телефону и набрал номер помощника секретаряпо международным вопросам.

— Вы можете мне помочь? — с отчаянием в голосе спросил он. —Поймите, я делаю нужное дело. Очень нужное. Неужели вы не понимаете? Вы ведьзанимаетесь международными вопросами…

Помощник секретаря был человеком осторожным, мудрым. Онвздохнул и мягко сказал:

— Ты меня тоже пойми. Министр — человек молодой, тольконазначили. Я не могу на него давить.

Было пять минут шестого, до назначенного времени оставалосьдвадцать пять минут. Министр иностранных дел уже совещался с министромвнутренних дел. Они явно намечали другую кандидатуру. Дронго решился напоследнюю попытку. Он позвонил заведующему секретариатом президентскогоаппарата и вкратце изложил ему суть дела.

Заведующий секретариатом был человеком молодым. Он мгновенновсе понял.

— Позовите министра к телефону.

До назначенного времени оставалось шестнадцать минут, когдаминистр вернулся на свое место. Он даже не взглянул на Дронго.

— Не переживай, — сказал ректор консерватории, обращаясь кДронго. — В конце концов, это их дело. Они чиновники, и мы ничего не можемподелать. Я как-то раз летел в Лондон на концерт, на котором должен былприсутствовать и президент. Но в нашем МИДе мне не дали даже служебногопаспорта. Пришлось выкручиваться… Со мной были и другие музыканты.

— И как же вы полетели без паспортов? — заинтересовалсяДронго.

Ректор улыбнулся.

— А ты не догадываешься? Мы оформили все через другоеведомство. Заплатили чуть больше — и никаких проблем.

— Но мне-то что делать?

— Позвони кому-нибудь из уважаемых людей. Тому, кто хорошознает министра, — предложил ректор.

Дронго предпринял последнюю попытку. Он решил позвонитьодному из самых уважаемых людей в республике. Еще не старый человек, он ужепользовался уважением миллионов своих соотечественников, к тому же занималвысокую государственную должность. Дронго посмотрел на часы. Оставалосьчетырнадцать минут. Он сразу дозвонился и объяснил, в чем дело. Человек,которому он позвонил, выслушал его внимательно, не перебивая. И обещалперезвонить на прямой мобильный телефон министра. Когда зазвонил «мобильник»министра, тот отошел в сторону.

— Ты понимаешь, — отчетливо зазвучало в трубке «мобильника»,и ректор услышал эти слова, — когда-нибудь наши дети и внуки будут ходить поулицам, которые назовут именами таких людей, как Дронго, таких, как ректорнашей консерватории. Помоги им, сделай так, как они просят. Я знаю их многолет, они очень порядочные люди. Они никогда и никого ни о чем не просят. Ноесли обратились к тебе с просьбой, значит, действительно надо помочь. Помогиим.

— Не могу, — пробормотал министр. Он уже понял, что зашелслишком далеко, отказывая всем по очереди. И если что-нибудь произойдет, томогут обвинить именно его. — Я не имею права — продолжал он, лихорадочносоображая, какую бы найти причину для отказа. И выпалил:

— А вы знаете, какие взгляды у вашего Дронго? У негопрокоммунистические взгляды!

— Эх ты, — раздалось из трубки. — При чем тут его взгляды?..

Ректор, услышавший слова министра, в изумлении уставился наДронго.

— Тяжелый случай, — сказал он. — Не нужно больше просить. Онне согласится.

— Странно, — вздохнул Дронго. — Я всегда считал егопорядочным человеком.

Наверное, должность все-таки портит людей.

До назначенного времени оставалось пять минут.

— К террористам пойдут полковник Демидов и подполковникРаджабов, — объявили в комнате. — Всех посторонних мы просим покинутьпомещение.

— Слава Богу, — выдохнул Дронго. — А могли бы послатькакого-нибудь дипломата или чиновника.

— Ты знаешь этого подполковника?

— Нет. Но не в этом дело. Я знаю Демидова. Вдвоем мы бысоставили крепкую пару. Черт возьми, они связали меня по рукам и ногам.

— Давай уйдем отсюда. Ты слышал, что они сказали пропосторонних.

Посторонние — это мы с тобой.

— Пошли, — с горечью в голосе произнес Дронго. — Ты знаешь,наверное, министр прав. Формально я не имею права участвовать в переговорах. Номне его жаль. Если он уже так изменился, — каким он станет в пятьдесят?

— Он не будет министром, — уверенно сказал ректор. — Знаешь,в чем беда этих людей? Они думают, что получают должность навсегда, на всюжизнь. И не понимают, что должность — это как костюм, который они временнонадели, или как стул, на который успели сесть, опередив других. Так что непереживай. Все равно ты останешься Дронго. Когда-нибудь у нас в городе откроюттвой музей, как музей Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, и ты пошлешьпригласительный билет бывшему министру иностранных дел и бывшему твоемутоварищу. Может быть, тогда он что-нибудь поймет. Говорит, что не можетпредоставить тебе статус потому, что у тебя левые взгляды.