Это была полная победа. Армия Оттона разбила венгров и спасла Аугсбург, наглядно продемонстрировав (по крайней мере в глазах монастырских летописцев), что Бог дарует победу праведным. Самого Оттона прославляли как великого короля и официально короновали как императора в Риме в 962 г. (так же, как короновали Карла Великого в 800 г.). Династия Оттонов правила Германией еще 60 лет. Столкновение, вошедшее в историю как битва при реке Лех, обрело полулегендарный статус. Погибшие в том бою – в частности, герцог Конрад Рыжий, который не вовремя поднял забрало, чтобы глотнуть воздуха, и получил стрелу в горло, – были объявлены героями и даже мучениками. Исход битвы начали оценивать как поворотный момент в истории германцев и венгров. После битвы при Лехе набеги ужасных мадьяр, уродующих собственных младенцев, резко прекратились. Над эпохой так называемых варварских миграций, присутствовавших в жизни Западной Европы почти пять столетий, окончательно опустился занавес. Еще через несколько десятков лет венгерский вождь по имени Вайк обратился в христианство, принял христианское имя Иштван (Стефан) и правил (1001–1038) как король в сфере влияния римской церкви.

Все эти события восходят – по крайней мере, в теории – к переломному моменту битвы при Лехе. Однако это сражение примечательно и по другой, не столь очевидной причине. Хотя сегодня оно почти неизвестно за пределами Центральной Европы, битву при Лехе можно рассматривать как символически значимый момент в торжественном шествии средневековой истории. Потому что победа тяжелой кавалерии над легковооруженными конными лучниками совпала с началом эпохи, когда всадники в доспехах, вооруженные копьями (такие, как те, которыми командовал Оттон), вышли в западных войнах на первый план. Следующие два столетия могучие конные воины доминировали на полях сражений и постепенно укрепляли свое общественное положение. Битва на Лехе не стала главной причиной этой перемены, но она показала, откуда теперь дует ветер[447]. Европейский рыцарь вступил в эпоху зрелости.

Начиная с X в. статус и значение рыцарей на средневековом Западе резко повысились. За пару поколений тяжелая кавалерия франкского образца добилась безоговорочного господства на полях сражений от Британских островов до Египта и Ближнего Востока. Одновременно быстро возросла социальная значимость и престиж тех, кто имел возможность сражаться верхом. В XII в. рыцарь стал человеком, чья ценность во время войны вознаграждалась земельными богатствами и высоким общественным положением в мирное время. Вокруг рыцарей сложился своеобразный культ, глубоко и всесторонне влиявший на искусство, литературу и высокую культуру еще долгое время после окончания Средних веков. Связанные с рыцарством метафоры и ритуалы сохраняются во многих западных странах до наших дней. В массовом сознании образ рыцаря, пожалуй, самый узнаваемый образ Средневековья. Как возник институт рыцарства и почему в эпоху высокого Средневековья он превратился в столь могущественный и долговечный международный институт, – вопросы, на которые мы попытаемся ответить в этой главе.

Копье и стремена

Люди и лошади вместе отправлялись в битвы по крайней мере с бронзового века. Датируемый серединой III в. до н. э. штандарт из Ура (штандарт войны и мира) – деревянная панель, богато украшенная инкрустацией из ярких ракушек и цветных камней, сегодня выставленная в Британском музее в Лондоне, – в деталях изображает процессию мужчин в боевом облачении[448], марширующих пешком и едущих в запряженных лошадьми колесницах. Люди и лошади движутся синхронно: воины на колесницах размахивают копьями и боевыми топорами, гордые скакуны в прекрасной парадной упряжи топчут тела лежащих на земле поверженных врагов. Эта пугающая картина – далеко не единственный источник, подтверждающий важную роль лошади на войне за последние 4500 лет.

Древние знали все о том, как использовать лошадей в бою. В Афинах в IV в. до н. э. историк Ксенофон много писал о военном искусстве верховой езды и советовал читателям, как выбирать, объезжать и тренировать боевого коня, а также рекомендовал, какую защиту выбрать для груди и живота, «когда [неприятельский всадник] намерится метнуть копье или нанести удар»[449]. Через несколько сотен лет республиканский Рим превратил концепцию военного искусства верховой езды в социальный институт: всадники были вторым высшим сословием в обществе после сенаторов. И хотя в эпоху империи всадники были уже не бойцами, а финансистами и бюрократами, в римской армии при общем преобладании пехоты нашлось место и для кавалерии. В IV в. Вегеций, главный автор военных учебников поздней Римской империи, подробно писал, каких лошадей лучше использовать в бою. Он особенно рекомендовал те породы, которые разводили для себя гунны, бургунды и фризы[450]. Позднее в войнах Византии против персов и готов великий полководец Велизарий использовал катафрактариев – всадников, полностью одетых вместе с лошадьми в броню из нашитых рядами небольших металлических пластин. Катафрактарии налетали ударным строем, сминая ряды противников и поражая их копьями и булавами. В этом смысле они были отнюдь не одиноки. Персы и парфяне, арабы и варвары, древние воинские классы Китая, Японии и Индии – все они так или иначе стремились использовать лошадей в сражениях[451].

Но даже если средневековое рыцарство не отличалось особенной оригинальностью, оно все же произвело в своей области революцию. В Европе после падения Западной Римской империи лошадей активно использовали на поле боя арабы и вестготы. Франки тоже умели разводить и обращаться с боевыми лошадьми и даже торговали ими. Однако в крупных столкновениях с иностранными армиями франки долгое время делали ставку на пехоту. В битве при Пуатье в 732 г., когда Карл Мартелл разбил большое войско арабов, франкские пехотинцы, встав неподвижной стеной, отразили атаку арабской кавалерии. Всего два поколения спустя франкские методы ведения боя изменились.

Здесь, как и во многих других областях, перемены принесли Каролинги. Ссоры и междоусобицы были неотъемлемой частью внутренней жизни Каролингского государства, но самые ожесточенные битвы шли на границах – с саксами, славянами, датчанами и испанскими мусульманами. Внешняя политика Каролингов требовала многочисленных высокомобильных армий, способных быстро перемещаться на большие расстояния. Чтобы получить их, Карл Великий потребовал, чтобы все крупные и средние землевладельцы лично являлись на военную службу или присылали кого-нибудь вместо себя. Он также создал отдельный корпус кавалерии. В 792–793 гг. Карл Великий издал указ, предписывающий всадникам вооружиться тяжелыми копьями, пригодными для нанесения колющих ударов, вместо распространенных до этого более легких метательных копий. Нововведение имело такой успех, что в следующие двести лет роль всадников с тяжелыми копьями в западных средневековых армиях многократно возросла. На латыни их называли miles (множественное число milites), на древнегерманском kneht. В XI в. это слово вошло в древнеанглийский язык как cnihtas, от которого произошло современное knight – «рыцарь».

Но до начала второго тысячелетия сражавшиеся верхом западные воины не слишком походили