Юсуфа и, «возвысив голос, привели врага в ужас громкими криками и угрожающими словами. Затем они напали, и завязалась великая битва. Милостью Божией Родриго победил всех моавитян [т. е. Альморавидов]. Так он восторжествовал над ними и одержал победу, дарованную ему Господом»[478]. Записанная немного позднее на староиспанском эпическая поэма «Песнь о Сиде» (El Cantar de mio Cid), повторяющая песни бардов, увековечивших позднее героические подвиги Родриго, рассказывает о битве куда более живо:

Бьет шпагой мой Сид, и копьем он колет,

Сражает стольких, что трупам нет счета,

В крови обагряет руки по локоть,

Королю Юсуфу три раны наносит,

Но спас неверного конь быстроногий…[479][480]

В действительности Родриго, по-видимому, воспользовался нестареющей военной уловкой: он выслал небольшой отряд навстречу армии Альморавидов, чтобы отвлечь их внимание, а затем двинул основные силы прямо на неохраняемый боевой лагерь противника, разгромил его, взяв много пленных и посеяв панику во вражеских рядах. Что бы ни было причиной его победы, личный героизм или низкая хитрость, исход одинаков. Родриго нанес Альморавидам серьезный удар и показал, что их мусульманская армия не так непобедима, как казалось. В его триумфе слышались отголоски победы Карла Мартелла над Омейядами при Пуатье в 732 г. Впереди ждало еще много военных походов, но, оглядываясь назад, мы можем назвать столкновение при Куарте переломным моментом в Реконкисте – той точкой, после которой чаши весов склонились в пользу христианских государств испанского севера[481].

Родриго Диас, рыцарь, ставший сеньором, жил и правил в Валенсии еще пять лет после того, как завоевал ее, и умер там же в 1099 г. Даже его недоброжелатели, сочиняя о нем поминальные слова, вынужденно признавали, что, хотя он и «бич своего времени», вместе с тем «со своею жаждой славы, благоразумием и стойкостью характера и подобающей герою отвагой он стал одним из чудес Божьих»[482]. Автором этой на удивление возвышенной похвалы был арабский поэт ибн Бассам из Сантарена (ныне в Португалии). Мусульманин и сторонник Альморавидов, ибн Бассам был в духовном отношении крайне далек от франкских владений, где зародилась культура рыцарства, верность которой Родриго Диас всегда хранил в своем сердце. И все же ибн Бассам с поразительной точностью определил в гордом, стойком, отважном и опасном Эль Сиде главные качества рыцаря XI в. В этом ибн Бассам был не одинок. Другие писатели сочиняли, переписывали, романтизировали и приукрашивали истории о жизни и подвигах Эль Сида, его деяния воспевались в песнях и обрастали небылицами. Все это были не только образцы захватывающих историй о безрассудной отваге, но и материал для изучения рыцарского духа как явления. Реликвии, связанные с жизнью Эль Сида, благоговейно хранили: прекрасный меч по имени Тизона (или Тисона), захваченный, по рассказам, у предводителя Альморавидов Юсуфа после того, как Эль Сид победил его в Валенсии, сегодня можно увидеть в муниципальном музее Бургоса в Северной Испании. С XIV в. это сокровище связывало своих владельцев с человеком, который стал национальным героем испанской культуры, образцом (несколько сомнительным) христианского воина и позднее был даже воспет Голливудом.

Итак, вскоре после смерти Эль Сид присоединился к новому пантеону бессмертных. Так же как у церкви были святые, подающие простым смертным пример благочестивого поведения, так и светское общество создавало собственных полубогов, реальных и мифических. В одном ряду с Эль Сидом стояли Роланд, король Артур, Персеваль и Ланселот – герои, олицетворяющие образ жизни и воинский кодекс, из которых складывалось понятие рыцарства. В позднем Средневековье рыцарство, как и христианская святость, стало мощным психологическим институтом, распространявшим свое влияние через литературную культуру и определявшим поведение мужчин и женщин во всех западных землях.

Роланд и Артур

Желание (или даже потребность) приукрашивать насилие и романтизировать воинов было свойственно человеческой психике еще на заре цивилизации. В 2017 г. на острове Сулавеси в Индонезии был обнаружен один из древнейших в мире наскальных рисунков. На известняковой стене пещеры красным пигментом в лаконичном карикатурном стиле изображены человекоподобные фигуры с копьями, атакующие кабанов и буйволов. Наскальной росписи не менее 44 000 лет – во время ее создания люди современного физического типа еще делили землю с неандертальцами, а до окончания последнего ледникового периода оставалось еще два десятка тысячелетий. Однако достаточно одного взгляда на изображение, чтобы уловить общую нить, связывающую доисторическую пещерную роспись с военными эпопеями от Илиады до «Спасти рядового Райана». Импульсивное желание осмыслить и уложить в сознании жестокость – старейшая тема в искусстве.

В свете этого, пожалуй, неудивительно, что, когда в Средние века возник новый способ ведения боя, вслед за этим люди создали новый жанр искусства. Реалии конных сражений в Средние века объективно были ужасны. Это было не только дорого, трудно и страшно – это было еще и очень больно. Скелет, найденный в 1990-х гг. на юге Англии и недавно датированный с помощью радиоуглеродного анализа временем битвы при Гастингсе, демонстрирует признаки чудовищной прижизненной физической деградации. Истертые кости запястий и плеч, изношенные суставы и позвонки – следствие частых, продолжительных и тяжелых верховых тренировок и конных боев. Сбоку и сзади на черепе имеется шесть отдельных глубоких ран, нанесенных мечами. На момент гибели мужчине было около 45 лет. Смертельные удары стали для него наградой за жизнь, полную физических тягот[483]. И это считалось совершенно нормальным. Тяжелая жизнь, ужасная смерть и вдобавок немалая вероятность попасть после смерти в ад в наказание за все совершенные убийства и нанесенные увечья – такова была суровая реальность средневековых воинов. Возможно, поэтому они сами и писавшие для них поэты инстинктивно стремились не отобразить эту действительность во всей ее неприглядной достоверности, а, наоборот, переписать ее заново в героических произведениях, где рыцари представали влюбленными героями и искателями приключений, а их возвышенные принципы отвлекали внимание от сомнительной истинной природы их поступков. Как писал в ХХ в. Т. С. Элиот, человечество не в состоянии вынести слишком много реальности.

Первое значительное письменное произведение, посвященное прославлению и возвеличиванию рыцарских деяний, мы уже встречали в главе 5. «Песнь о Роланде», самая ранняя из известных нам рукописей которой датируется примерно 1098 г., повествует о воине, который сражался за Карла Великого в Испанской марке и в 778 г. погиб в Ронсевальском ущелье в Пиренеях, окруженный «сарацинами», а перед смертью затрубил в рог с такой силой, что у него лопнули виски. В широком смысле «Песнь о Роланде» – историческое произведение, но его главная задача состоит не в достоверном изложении давно минувших событий или внимательном анализе сохранившихся данных. Скорее война Карла Великого против Омейядов служит автору удобной декорацией для рассуждений об отваге, любви, дружбе, мудрости, вере и справедливости. «Песнь о Роланде» относится