— Надо же, как же такое возможно? — не переставал удивлятьсяон, бесчеловечно шаркая шлепанцами и мученически вбирая в себя пупок.

Мне приспичило немедленно сказать ему гадость, новоспоминание о выпотрошенном бумажнике настроило на нужный лад. Захотелось бытьвеликодушной. Теперь я мужественно старалась не замечать его экзерсисов спупком, но страдала и отводила взгляд.

— Только что думал о вас, вспоминал, и вот вы здесь, — неунимался Коля, открывая мою коробку, лежащую в прихожей на тумбочке. — Гляньте,все тут.

Похоже, он не солгал. Я схватила сумочку с документами иключами, а остальное стыдливо прикрыла крышкой. Коробку же Коли (по неяснойпричине) держала под мышкой, не спеша с ней расставаться.

Коля зачем-то сказал:

— Выглядите отлично.

И пошел говорить, говорить: немного комплиментов, а восновном причитал. По его смелому поведению я сразу определила, что мы одни.

«Значит, я не ошиблась, — размышляла я, — Выдры нет дома, исентенция о ключах адресовалась именно ей. Нет, что ни говори, все мужики хамы,притворщики и лгуны. Все как один. И наш с Выдрой Коля не исключение. К тому жеон слишком многословен, чтобы надолго удержать мое внимание. Я, как разумнаяженщина, качество и количество ума мужчины определяю его способностью молчать ислушать».

Коля, сообразив, что раздражает меня тем, что я не хуже негоумею (своими причитаниями), мгновенно учуял мои страдания и уставился на меня сожиданием.

Ничто так не украшает мужчину, как выражение тупости налице. Это значит: он парализован и стопроцентно готов для поглощения. В такихслучаях я не заставляю долго ждать, а тут же перехожу в наступление, обрушиваяна жертву шквальный огонь своего очарования. Героически игнорируя пузыри,шлепанцы и даже пупок, я смело посмотрела в его глаза и.., тут же потонула в ихсиней бездонности.

Нет, эти глаза не сулили мне лисьей шубы, «Роллс-Ройса»,Лазурного берега и пятизвездочного отеля. Пожалуй, даже «Диор» от «Кардена»вряд ли могли отличить эти глаза, но они так непритворно, так трогательнопредлагали мне своего хозяина: возьми, он твой, весь, без остатка, возьми иделай с ним что хочешь…

Я мгновенно забыла, кто его жена (Выдра!). Я забыла даже ошлепанцах, пупке и пузырях! А вот он не забыл, потому что смутился, в ласковомсинем омуте колыхнулся испуг — Коля кивнул в сторону когда-то белой двери,сказал мне как самому родному человеку: «На кухне есть кофе», — и исчез.

Обезоруженная, лишенная сил и разума, я поплелась к когда-тобелой двери, внутренне повторяя: «Вот оно, вот!»

Слезы радостного волнения окропили мои ресницы — я вполнебыла влюблена на всю жизнь.

На кухне некогда было думать о кофе. Много проблем занималоменя, и одна серьезней другой. Все ли еще проживает на юбке жирное пятно отплавленого сырка, съеденного на ужин? Заметно ли на блузке отсутствие пуговицы,потерянной в потасовке с Выдрой? Выгодно ли растрепались волосы на голове? Кудаположить коробку с трусами, которую мне изрядно надоело держать в руках? Крометого, мучила настоятельная потребность немедленно посмотреться в зеркало.Потребность эта возникла сразу же, едва мы с Колей разлепились взглядами.

«Как живет эта Выдра? — возмущалась я, рыская глазами постенам и полкам. — Ни одного зеркального осколка, не говоря уже о приличномтрюмо. Хотя зачем ей это? Чтобы только расстраиваться?»

Не буду хвастаться, но я все же нашла остроумный выход.Стоящий на плите кофейник был так надраен, что сверкал своими боками (браво,Выдра!). Он мог запросто послужить зеркалом. Бросив коробку на пол, яизогнулась перед кофейником, пытаясь выяснить, так ли свежа и хороша, кактребуют обстоятельства. За этим занятием и застал меня Коля. С вытянутой впередфизиономией и оттопыренным задом я вряд ли была привлекательна, но он нашел,чем залюбоваться.

«Полагаю, румянец украсит меня», — мысленно отметила я,изображая кроткое смущение и обильно краснея. Еще с детства я научиласьвспыхивать, когда это нужно.

Коля растроганно прошептал:

— Вы очаровательны.

— А вы очень добры, — ответила я, ногой задвигая коробку подстол.

(Опознание дешевых трусов и носков могло отрицательноповлиять на романтическое нарастание будущих отношений.) — Надеюсь, вы нечастоговорите такое женщинам, — скромно пискнула я.

Он заверил:

— Впервые.

Я зашлась от сочувствия: «Впервые делает комплимент? БеднаяВыдра! Как ей удается выживать в таких тяжелых условиях?»

— Кстати, где она? — осведомилась я вслух.

— Кто? — изумился Коля.

— Да ваша жена.

На лицо его набежала тень обыденности.

Коля вспомнил, что у него есть жена. Он сразу стал хмур инеинтересен даже в своем серебристом костюме, надетом для меня.

Я поняла, что совершила глупость, разрушив волшебствоощущений неуместным вопросом. Вернувшись в рутину жизни, (с женой, майкой«Динамо» и пузырями на коленях), Коля вдруг обнаружил себя стоящим на кухне впарадно-выходном костюме и лакированных туфлях. Он очнулся и порядком струхнул.

Коля струхнул, а потому повел себя поразительно смело. Оннебрежно махнул рукой и воскликнул:

— А ну ее, эту мегеру!

Я всегда говорила: все отважные поступки мужчины совершаютиз трусости.

Но как бы там ни было, поступок совершен и мною оценен.

Более того, высказывание Коли понравилось мне настолько, чтоя тут же собралась много чего добавить и от себя, но вовремя вспомнила:очаровательной незнакомке очень пойдет великодушие. А потому ограничиласькоротенькой фразой.

— Не хотелось бы настраивать вас против вашей жены, темболее что она очень милая женщина, — вкрадчиво прошептала я, выразительнозакатывая глаза и укоризненно подергивая плечами.

Успех превзошел ожидания. Я сразила Коленьку наповал, довелаего до истерики.

— Милая женщина?! — возопил он. — И это говорите вы,пострадавшая от ее грубости?

Я скромно улыбнулась, подумав: «Конечно, ведь это я таскалаее за волосы».

— Вы ангел, настоящий ангел! — громко восхищался Коля.

«Естественно, ведь это я намяла ей бока», — внутренне давалая пояснения.

— Как хорошо, что я вас встретил, — заключил Коля инаправился к кофейнику.

Дальше все происходило как во сне. Коля налил кофе, разбавилего ликером, после чего мы принялись пить только ликер.