Коля взял мои руки в свои, согрел их мужским теплом иговорил, говорил…

Я забыла, зачем пришла. Синева и бездонность егопроницательных глаз не обманули. Он многое во мне рассмотрел. Зачарованнослушала я о своих стройных ногах, золотых волосах, кротких манерах…

Слушала, проваливаясь в ласковый омут, и…

Наконец, поняла, за какой из четырех стен прозаической кухнинаходится волшебная спальня.

Чем больше Коля говорил, тем отчетливей я это понимала. Японимала это, несмотря на то, что ни о чем таком, имеющем отношение к спальне,Коля не говорил. Он лишь восхищался и признавался в любви, но при этом таквыразительно смотрел на одну и ту же стену, что я как опытная девушкасообразила: спальня именно там.

И сильно задумалась.

Немедленно ответить на его возрастающие чувства не позволялимне всего две причины: малое количество ликера и Выдра. Я не знала, придет лиона, а если придет, то когда.

А Коля, все чаще и чаще поглядывая на стену, с жаром твердило любви.

«Нет, все же придется ограничиться говорильней, — твердорешила я, чувствуя, что вот-вот, поправ все манеры, брошусь на эту стену. —Отказ, безусловный отказ, скажу твердое „нет“, и дело с концом».

Но вторая бутылка ликера водрузилась на стол, и Колины речиуже как-то настроили меня против отказа. Теперь я лишь выжидала подходящиймомент, млея, блаженствуя и растворяясь в синей бездонности…

Пребывать в блаженстве долго редко кому удается, мне тоже неудалось. Произошло все мгновенно: еще улыбка не покинула моего лица, а слезыуже сами вытекали из глаз, и мой страшный вопль оглушил мои же бедные уши. Всеэто случилось в тот самый миг, когда я случайно заметила Выдру. Она выросла напороге кухни внезапно.

Ее приход резко изменил ситуацию: ни минуты не раздумывая, яприняла неприступный вид, точнее, вынуждена была принять.

Коля, сидящий к двери спиной и не подозревающий обопасности, с ужасом уставился на меня. Бестолково соображая, что именно привеломеня в столь жалкое состояние, он струхнул — я же (восхищаясь своимиспособностями) орала как резаная, не забывая обильно поливать свои щекислезами.

Психическая атака подействовала. Потрясенная Выдра застылана пороге без признаков жизни. Похоже, я даже переборщила: уж лучше бы онаподала голос, пока я свой не сорвала.

«Долго так не продержаться, — не прекращая орать, подумалая. — Да и Коля не видит жену. Вот-вот он придет в себя и бросится меняуспокаивать. Вдруг Выдре покажется, что он делает это нежно? Тогда не видатьмне алиби! Пора срочно заметить Выдру».

Я повернула заплаканное лицо к порогу, подняла глаза, выше,еще выше, вздрогнула, отшатнулась, прижала руки к груди, вскочила, охнула,резво порхнула к Выдре и зарылась у нее на груди.

Должна сказать, что это было совсем не легко: Выдра былазначительно ниже меня и груди почти не имела. Но выхода не было: пришлосьнатурально забиться в рыданиях. А она машинально гладила меня по спине. Олучшем я и мечтать не могла.

И Коля заметил свою жену. Я поняла это по его глупым словам.

— В толк не возьму, в толк не возьму, — растерянно повторялон, пока я добросовестно поливала слезами плоскую грудь его Выдры.

Спрашивается, что он хотел взять в толк?

Впрочем, это неважно.

Когда я решила, что все отлично идет, мгновенноразнообразила репертуар. Теперь сквозь мой рев стали пробиваться слова: «Тольковы, только вы, дорогая, спасете меня!»

Когда до Выдры дошел смысл моих слов (не слишкомсообразительна жена Коли), она оторопело спросила:

— Что я могу для вас сделать?

Я покинула ее плоскую грудь и внятно произнесла:

— Вы — мое алиби.

Выдра и Коля уставились друг на друга с безмолвным вопросом.

Я их просветила:

— Да! Да!

Они онемели.

К тому времени я уже сидела за их столом. Они механическисели рядом. Я готова была к подробному изложению. По их распахнутым ртам я безтруда поняла, что они тоже готовы.

Довольно толково объяснив суть проблемы, я дала им времяусвоить сложную информацию: замолчала и занялась кофе с ликером. На усвоениеушло минуты три, после чего Выдра с жалостью на меня посмотрела и строгоспросила:

— Когда вы были в последний раз у врача?

— Месяц назад у дантиста, — с присущей мне лаконичностьюответила я. — Надо сказать, что там испытала именно тот ужас, который охватилменя сегодня в гостиной. Правда, животный ужас, охвативший меня у дверейдантиста, объяснялся плохим предчувствием…

— Каким? — перебил меня Коля.

Пришлось коротко пояснить:

— Я женщина бедная и постоянно нуждаюсь. И предчувствие необмануло, дантист как липку меня ободрал. А сегодня речь о жизни идет. Удантиста, правда, речь шла тоже о жизни. Это выяснилось после того, как мы сним разговорились. Точнее, говорила я в основном, а он пытался вставлятьремарки и между прочим ковырялся в моих зубах. Закончилось все моим пустым кошелькоми полным прозрением: доктор неопытен и наивен, поскольку из жизни знает толькокое-что о моих зубах…

Заметив, что Выдра как-то подозрительно переглядывается смужем, я прервала рассказ.

— И что же было дальше? — встрепенулся Коля и сделалзначительное лицо.

— Вы мне не верите, — обиделась я, после чего вновьпринялась рыдать и вопить, чем повергла супругов в паническое смятение.

Выдра сорвалась с места и с причитаниями «о боже, о боже» заметаласьпо кухне.

Не отставал от нее и Коля. Правда, он поминал не бога, ачерта. Вскоре перед моим сопливым носом вырос стакан, а Коля и Выдра принялисьзаискивающе уговаривать меня сделать хотя бы глоток.

Я снизошла и, залпом опорожнив стакан (там была какая-тогадость), заорала о своих старых неприятностях с новой силой.

Наконец, доведенные до отчаяния воплями, супруги сдались. Яперестала орать и снова поведала им про свой труп, пригрозив, что повешусь.

Теперь они были согласны на что угодно, даже на то, чтобыстать соучастниками. Особенно расстроилась Выдра (чуткая женщина), онаприжимала руки к сердцу и бормотала: «Что же делать, что же делать?»

Коля оказался более черствым. Он предложил вызвать милицию.Я не ожидала такого предательства. Это привело меня в чувство.

— Вы что, — возмутилась я, — меня же заметут на цугундер.

— А что это? — изумилась Выдра.