Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Извини, дружочек, ты врун.
– Я? – подпрыгнул Алик. – Да выче? В чем обманул-то? Пообещал скидку и дал ее, даже больше, целых пятьдесятпроцентов сбросил…
– Не о деньгах речь, – продолжала ясладко улыбаться, – вещь не новая, смотри сюда!
Алик уставился на рукав.
– Видишь пятнышко?
– Ну.
– Откуда бы ему взяться на новой куртке?
Юноша потер рукой затылок.
– Скажете тоже! Откуда, откуда… Ерундасущая, вы куртку в микроскоп разглядывали? Новехонькая она, с бирочкой была.Небось на фабрике испачкали.
– Нет, миленький. Хочешь, объясню, откудаотметина?
– Валяйте, – буркнул Алик.
– Куртку эту надевала женщина, котораятолько что сделала маникюр, – спокойно заявила я, – мазнула поногтям, лак и «осел» на рукаве.
– Глупости! – покраснел Алик. –Впрочем, может, на фабрике какая баба когти полировала, чего не случается!
– Твоя версия могла бы показатьсяинтересной, – кивнула я, – кабы не одна деталь. Вот.
Мальчишка уперся глазами в паспорт.
– Это что?
Во время моего краткого рассказа он токраснел, то бледнел, потом воскликнул:
– Вот пакость! Так и знал, чтонеприятности наживу. У меня тут все новое, ей-богу, кроме этой курточки.Честное слово, шмотки Павлуха привез.
– Куртка откуда?
Алик тяжело вздохнул.
– Галка дала, попросила продать.
– Это кто же такая?
– Соседка наша по квартире, – пареньпринялся многословно объяснять ситуацию, – ведь не откажешь ей, вместеживем! Лучше дружить.
Я молча слушала Алика. Если отбросить всторону все причитания и бесконечные, ненужные подробности, суть сводилась кследующему. Галя принесла Алику куртку и попросила продать. Это все. Гдедевушка взяла шмотку, Алик понятия не имел. Курточка выглядела как новая, вотон и решил удружить соседке. Взял одну бирочку, пропустил через цветнойксерокс, привесил на куртенку и вынес ее в зал. Надо же было так случиться, чтоименно эту вещь и приобрела самая первая посетительница «Эксклюзивногосеконд-хенда», то есть я.
– Только жаловаться никому неходите, – тарахтел Алик, – на меня мигом всякие инстанции наедут.
Продолжая болтать, он открыл кассу, вынулпятьсот рублей и протянул мне.
– Возьмите, снимайте куртку.
– Нет, она меня вполне устраивает, скажиадрес Гали.
– Перово…
– Где?!
– Перово, мы там живем.
– А магазин ты открыл совсем в другомконце города!
– Так искал помещение подешевле, –вновь пустился в объяснения Алик, – а вы чего, с Галкой потолковатьхотите?
– Да, говори название улицы.
– Она здесь рядом работает, –выпалил Алик, – знаете за углом магазин «Свет»?
– Конечно.
– Галка там служит продавцом.
– Как ее фамилия?
– Шубина.
Я вышла на улицу, перешла через дорогу и вошлав магазин «Свет». Покупателей тут было мало. Щупленькая старушка выбиралаэлектролампочки, а по просторному залу, задрав головы вверх, бродила, взявшисьза руки, парочка. Очевидно, молодожены, обставлявшие квартиру. Продавщицы ссамыми скучными лицами маячили за прилавками.
– Где можно найти Галю? – спросила яу одной из девиц, с волосами, выкрашенными в невероятный, нежно-зеленый цвет.
Хлопнув густо намазанными ресницами, девушкалениво поинтересовалась:
– Какую?
– Шубину.
– Зачем она вам?
– По личному вопросу.
Зеленоволосое создание медленно подняло руку иткнуло пальцем с безобразным ногтем в кнопку.
– Да, – захрюкал стоящий перед нейдинамик.
– Слышь, Таньк, – зевнув, спросилапродавщица, – где Галька?
– В стиралках, – прохрипело изприбора.
– Пусть подымется, пришли к ней.
– Хр-хр, – донеслось из динамика.
– Ща появится, – обнадежила менядевица и зевнула.
Я принялась ходить по залу, разглядываявитрины. Наконец из двери, ведущей в служебное помещение, появилась фигура ибасом крикнула:
– Кто меня искал?
Я слегка испугалась. Галочка выглядела простоустрашающе. Росту в ней было метра два, не меньше, а объему мог позавидоватьпрофессиональный борец сумо. Огромные колонноподобные ноги росли из необъятнойфилейной части размером с корыто. У моей мачехи Раисы, в деревне Попугаиха,висел на стене сарая такой серебристо-серый ушат, к нему еще прилагаласьребристая доска. Меня привозили в Попугаиху на все лето, Раиса сдавала менясвоей матери и уезжала. По четвергам бабка снимала корыто и засовывала туда моиперемазанные землей одежки.
– Эх, грехи наши тяжкие, – бормоталастаруха, орудуя куском хозяйственного мыла, – ну-ка, Вилка, вздуй примус,не на газе же белье кипятить, баллон-то дорогой. Эй, куды побегла! Глянь-ка,как с грязным управляться надо!
Но я, не слушая бабку, удирала огородами кподружкам. Старуху я недолюбливала и старательно уворачивалась, когда та пыталасьпоцеловать меня на ночь. Потом, спустя много лет, я поняла, что старуха была насамом деле замечательной женщиной, по-крестьянски рассудительной и безмернодоброй. Я-то не являлась ее родной внучкой, Раиса, ее дочь, приходилась мнемачехой, но бабка безропотно забирала меня к себе на все лето и даже, если былав хорошем настроении, целовала падчерицу дочери перед сном. Правда, она любилавыпить и частенько прикладывалась к бутылке, оправдывая свое поведение весьманезатейливо.
– Праздник севодни, – бормоталабабка, вытаскивая из погребушки «четверть» с мутноватой жидкостью, – грехне отметить.
Накушавшись самогонки, бабуська начиналасначала петь, затем плакать, потом быстро засыпала, прямо там, где сидела.Наутро мне сильно доставалось от нее. Выдернув возле забора крапиву, старухаохаживала меня по ногам, приговаривая: