– Мы сыграли три напряженных сета в теннис, и онидействительно были чрезвычайно напряженными. В результате моя кожа требуетнемедленно встречи с холодной водой и мылом. – Повернувшись к Перри Мейсону,она добавила почти с вызовом: – Не думайте, никто от трудностей не бежит…

Мейсон улыбнулся:

– Сомневаюсь, что от вас кто-то сбежит…

– Надеюсь, что нет! – засмеялась Лоис.

Марвин Эйдамс рассудительно проговорил:

– Бегство от чего бы то ни было, будь то война, ссора,борьба и так далее, ничего не дает!

– Прочь от смерти! – подхватила Лоис, глядя вглаза отцу. – Или от жизни!

Визерспун медленно поднялся с кресла.

– Мистер Мейсон и его секретарь поедут к нам, –сообщил он Лоис, потом повернулся к Мейсону: – Я пойду и отдам необходимыераспоряжения. Если вы не возражаете, ваш счет присоединят к моему, этоосвободит вас…

Мейсон кивнул, но его внимание было приковано к МарвинуЭйдамсу.

– Значит, вы не верите в целесообразность ухода оттрудностей? – спросил Мейсон.

– Нет, сэр.

– И я тоже, – вмешалась Лоис. – А как вы,мистер Мейсон?

Вопрос заставил улыбнуться Деллу Стрит, и эта улыбка былаединственным ответом, полученным Лоис. Марвин Эйдамс вытер лоб и тожеулыбнулся.

– Я противник бегства, поэтому хочу нырнуть. Я весьвзмок, как тонущая утка.

Делла Стрит лукаво заметила:

– Поосторожнее играйте словами в присутствии адвоката.Он может привлечь вас для дачи свидетельских показаний: «Молодой человек, не выли утверждали, что утки тонут?»

Лоис расхохоталась:

– Это его самое любимое выражение с тех пор, какпреподаватель математической или какой-то другой физики произвел в аудиторииопыт. Несколько дней назад у нас на ранчо наш гость Рональд Бурр как разрасспрашивал его об этом. Ну-ка, Марвин, расскажи, что ты сделал?

Казалось, молодому человеку стало не по себе.

– Я просто пытался пустить пыль в глаза. Я понял, чтомистер Бурр был готов сделать из меня посмешище. Черт возьми, это не моеамплуа.

– Ничего подобного, – возмутилась Лоис, – всебыло совсем иначе. Мистер Бурр вел себя вызывающе. Я не выдержала, побежала ипринесла маленького утенка. Ну и Марвин фактически утопил его, даже недотрагиваясь. Конечно, он вовремя выхватил его из воды, чтобы утенок и правдане утонул.

– Вы заставили утенка утонуть? – не поверила ДеллаСтрит.

– На глазах у всех гостей, – счастливо подтвердилаЛоис. – Вам надо было видеть физиономию мистера Бурра в эту минуту!

– Но каким образом вам удалось это сделать?

Марвин, однако, совершенно откровенно хотел прекратитьразговор:

– В этом нет ничего особенного. Просто одно изпоследних достижений химии, всего лишь эффектный трюк. Несколько капель моющегосредства в воду… С вашего разрешения, я пойду приму душ. Очень рад знакомству свами, мистер Мейсон. Надеюсь, мы еще увидимся.

Лоис схватила его за руку.

– Одну минуточку, – остановил девушкуМейсон, – ваш отец при этом присутствовал?

– Где?

– Когда утонул утенок?

– Он не утонул. Марвин вытащил его после того, как онпогрузился в воду достаточно глубоко. Марвин обтер его и… извините меня, я неответила на ваш вопрос. Нет, папы там не было.

Мейсон поклонился:

– Благодарю вас.

– А почему вы об этом спрашиваете?

– Мне кажется, он излишне чувствителен к использованиюживотных для лабораторных опытов.

Лоис внимательно посмотрела на Мейсона, потом спросила:

– Вы не хотите, чтобы я рассказала об этом экспериментепапе?

– Лучше не стоит.

– Хорошо, я не скажу ни слова. Тонущая утка будет нашейтайной. Пошли, Марвин.

Делла Стрит следила, как они шли по веранде, как Марвинраспахнул перед девушкой дверь, пропуская Лоис вперед. Только после того, какдверь за молодыми людьми захлопнулась, Делла Стрит обратилась к Перри Мейсону:

– Они безумно влюблены друг в друга… Почему вызаинтересовались, присутствовал ли мистер Визерспун на демонстрации тонущегоутенка и не мог ли слышать об этом?

– Потому что, мне думается, Визерспун настолькопредубежден против Марвина, что мог усмотреть в его поступке вовсе неэксперимент, а садистскую жестокость сына убийцы. Визерспун опасно настроен, онберет на себя роль судьи, будучи совершенно необъективным. Ну а это никогда кдобру не приводит, ты и сама это прекрасно понимаешь.

Джон Визерспун не скрывал, что гордится своим домом,лошадьми в конюшне и автомашиной точно так же, как и своей дочерью, своимфинансовым и общественным положением. Собственник до мозга костей, онрешительно отвергал все, что не подпадало под понятие «мое», и безоговорочновластвовал над всем говорящим и движущимся из того, что считал своей собственностью.Его дом представлял собой огромное строение в западной оконечности долины. Кюгу от него простирались отроги Синдер-Витт, и из окон фасада можно было видетьнеобъятную пустыню, обступающую со всех сторон плодородную полосу поймы Краснойреки. К востоку – просторы лугов, к западу же – беспорядочное нагромождениескал и валунов.

Джон Визерспун, важный как индюк, провел Мейсона и ДеллуСтрит по всему дому, а потом вокруг него. Он показал им превосходные теннисныекорты, плавательный бассейн, изумрудные плодородные поля, отгороженный высокойстеной участок, где жили мексиканская прислуга и сельскохозяйственные рабочие.

Длинные пурпурные тени, крадущиеся в мир людей от основанийвысоких гор, безмолвно скользили по песчаным склонам и подбирались к зеленым орошаемымучасткам земли.

– Ну, – не выдержал Визерспун, – каково вашемнение?

– Великолепно! – одобрил Мейсон.

Визерспун оглянулся и увидел, что адвокат смотрит черездолину на багряные вершины гор.

– Нет, нет, я имею в виду мой дом, мои земли,плантации, мое…

– Мне кажется, мы тратим попусту массу драгоценноговремени! – остановил его Мейсон, повернулся и быстро зашагал к дому.

Перед обедом Делла Стрит нашла его запершимся в своейкомнате. Он снова изучал стенограмму давнишнего судебного дела.

– Обед менее чем через полчаса, шеф, – сообщилаона. – Наш хозяин горит желанием поразить нас, сейчас нам принесуткоктейли. Да, Пол Дрейк только что звонил из Эль-Темпло и просил передать вам,что выезжает оттуда.

Мейсон захлопнул фолиант стенограммы.