милыми и отзывчивыми людьми, для которых я готовила и с которыми работала годами.

На меня накатывает какая-то оцепенелая апатия. Я так сильно хочу покончить с этим моментом, что решаю, на самом деле, да, просто уйти.

— Я оставила дома включенную духовку, — говорю, не обращаясь ни к кому конкретно, и меня не волнует, что это явная ложь. Как будто я вернусь после того, как все они, кто мы друг для друга.

Делаю несколько шагов к выходу из кухни, проходя мимо них, стараясь как можно меньше смотреть каждому в глаза.

Как только скрываюсь из виду, я перехожу на бег трусцой, тревожная неловкость просачивается в каждое мое движение, особенно когда я слышу громкие голоса из столовой.

Я толкаю входную дверь и иду по длинной подъездной дорожке, мимо своей машины, и оказываюсь на улице. Не могу остановиться. Размахиваю руками, как будто это может сжечь те мерзкие ощущения, которые я испытываю. И издаю несколько по-настоящему странных звуков, пытаясь выпустить этот ужас из своей груди — что-то среднее между истерическим смехом и сдавленным ужасом.

Думаю, что вместо этого я готова смириться с преследованием волка, честно. Теперь, когда я думаю о том сне, он уже не кажется таким ужасным, по сравнению с этим.

Раздается звук хлопающей двери, и когда я оглядываюсь, он снова здесь, снова преследует меня. Как будто того, что я увидела его в первый раз сегодня, было недостаточно.

— Элиза! Элиза, подожди, — кричит мне вслед Шон, и все мое тело напрягается.

Замираю, не ради него, но звук его дыхания, прерывистый и тяжелый, доносится до меня раньше, чем он это делает. Я закрываю глаза. Не встреть я его в доме, то узнала бы по звуку дыхания, даже если бы не слышала его десятилетие. Я могу отличить его от любого другого по малейшим ноткам, звучащим в каждом вздохе.

Я оборачиваюсь и смотрю на Шона. Действительно смотрю на него.

Время сильно изменило мои воспоминания о нем, сделав его ниже ростом, худощавее и просто… меньше. Потому что я не смогла бы выйти замуж за такого мужчину, это просто казалось нереальным. Но он высокий, с темными кудрями до подбородка, в этих круглых черепаховых очках он выглядит совсем не так придурковато, как я помню.

Возможно, моя память не была ко мне несправедлива, напоминая, каким глупо великолепным был парень, который со мной развелся, но прямо сейчас это бросается в глаза, заставляя чувствовать себя абсолютной дрянью. Даже его волосы все так же шикарно ниспадают прямо на лицо.

В то же время он кажется незнакомцем. Может быть, это из-за того, как он повзрослел или как держится. В нем достаточно того, что отличается от него прежнего.

Я понимаю, что мои зубы прокусили внутреннюю сторону щеки после того, как я слишком долго смотрела на него.

Не знаю, какие слова помогут мне разжать челюсть. Что я вообще должна ему сейчас сказать? Не хочу копаться во всей этой боли.

Было бы слишком легко следовать старым привычкам и накричать на него:

— Знаешь, может быть, все это следствие того, что ты так и не представил меня своей семье. Что твоя мама однажды встретила меня и наняла обслуживать свадьбу. Ты действительно должен был предвидеть это, Шон.

— Элиза, притормози, просто подожди, мы можем, мы можем…

Он путается в наполовину произнесенных словах, которые звучат так, будто он собирался сказать — «поговорить» или «начать все сначала», и меня не устраивает ни один из этих вариантов.

Меня охватывает это ужасное дежавю. Запутанный, мрачный беспорядок, которым был наш конец. Разговоры, которые были непродуктивными и ни к чему не привели. Решения перебирались до тех пор, пока не стали такими же плохими, как и наши первоначальные проблемы. Все то, что я сдерживала, потому что не могла заставить себя требовать лучшего у него.

Не могу здесь находиться. Мне нужно убираться отсюда.

— Нет. Заткнись, — говорю я, потому что в моем мозгу нет ничего добрее.

Он действительно замолкает, удивленно моргая.

Делаю глубокий вдох, а затем выдыхаю. Некоторое время смотрю на него. Я вроде как надеялась, что на выдохе появится что-то еще, а когда этого не произошло, мне пришлось попробовать снова.

— Я ухожу. Не звони мне, — говорю ему, хотя почти уверена, что у него больше нет моего номера. Или что я заблокировала его много лет назад. Наверное, мне следовало просто сказать, что мне нужно пространство, чтобы дышать и думать, но у меня нет на это сил.

Мне не хочется давать какие-либо ответы. Его мама наверняка сможет объяснить ему, почему я бывала в их доме последние два года, и я уверена, что он сможет выяснить остальное у них.

К его чести, он делает шаг назад и медленно кивает. Шон засовывает руки в карманы.

Я не убегаю.

Я поворачиваюсь, возвращаясь и говоря себе, что меня не трясет, когда достаю ключи из кармана и пытаюсь найти нужный.

Сажусь в машину и хочу просто уехать. Не знаю, куда бы я поехала. Я что, просто брошу эту работу? Дианну, Эйдена и Логана? Мне снова собирать вещи и съезжать к чертям собачим? Я могла бы использовать первоначальный взнос на коттедж, который я почти полностью скопила, но мне пришлось бы начать свой кейтеринговый бизнес где-то в другом месте, и это снова съело бы мои сбережения.

Нет, это были отчаянные, безумные мысли. Я не могу просто так бросить все, что построила, из-за того, что появился Шон, не так ли?

Не говоря уже о том, что раньше я никогда не бросала работу посреди рабочего дня. Торты все еще в духовке, мне еще нужно помыть чашу миксера и принадлежности, прежде чем я отправлюсь на пивоварню на сегодняшнюю дегустацию домашнего пива.

Что за дегустация? Как я собираюсь вернуться в дом, достать коржи из духовки и уклониться от вопросов, которые наверняка разнесут в клочья всю мою выстроенную жизнь?

Больно думать об отказе от контракта с пивоварней на обслуживание, когда Хейзы были так добры ко мне. Например, когда я заболела сразу после Дня благодарения и пару дней пролежала в постели, а в те выходные не смогла выполнить свою часть обязанностей. Воспоминания захлестывают меня, я думаю о стопке фильмов, которые привез Эйден с Логаном на буксире, который принес кварту супа вонтон, а позже Дианна завезла коробку травяного чая, такого необычного, что я до сих пор не могу заставить себя открыть упаковку.

Нет, нет, не думай об этом.

Чувства