покемарить перед делом. Благо, сделать это внутри крепости было легко, хорошая тень от высоких скальных стен и мягкий песочек, садись да плющи морду сколько влезет… само собой, его тут же подняла очередная тревога.

До вечера противник провёл пять атак, и не сказать, чтобы ничего не добился. Животины от взрывов совсем озверели, так что их пришлось поить усокоительной дурью, вгоняя в полусон, и теперь нечего на них рассчитывать. Нескольких вульперов как следует приложило, так что как минимум, эти трёхсотые… Чего-чего, сам себя спросил Огузин, при чём тут триста? В общем, из строя их вывели, сокращая число обороняющихся, которое и так было далеко не большое. Лучники расходовали стрелы, которые также негде пополнить, а "хлыст" от работы не становился прочнее, и рано или поздно сломается. В общем, идея Элса насчёт необходимости сделать вылазку выглядела совсем правильной, ввиду наблюдаемых тенденций, сухо выражаясь.

Солнце, которое поливало пустыню теплотой, здесь падало в горизонт практически вертикально, так что, темнело быстро. Однако вульперы и не подумали вылезать сразу же, они терпеливо отразили очередную атаку, дожидаясь, пока вместе с наступлением темноты не упадёт температура. Причём, в замкнутой Вазе с разогретыми скалами холод чувствовался в виде сквозняка, а вот снаружи, на открытом месте, там становилось совсем не смешно. Как понял Огузин из разговоров, а память снова подтвердила, даже вульпер может схватить дуба, несмотря на пушную шкуру, а уж если ты прямоходящая змея типа ситрака, проблемы удваиваются. Поэтому дело стало продвигаться ровно как и задумано, противник уже не имел возможности шариться вокруг крепости, а встал плотным лагерем и грелся у костров. Попыток заблокировать Вазу ситраки не сделали, потому как это была бы ошибка, разделяться им сейчас никак не стоило.

Ночью Чёрная Ваза выглядела местами интересно, потому как каменная чаша освещалась только светом факелов, которые не поднимали на уступ, чтобы не засвечивать зрение часовым. Известное дело, в темноте в сторону источника света не видно от слова совсем, и глаза привыкнут только через минуту или около того. При этом Огузин обнаружил, что видит в темноте куда лучше, чем… чем что? Он вроде как всю жизнь так видел. Или нет?… В любом случае, даже света звёзд хватало, чтобы вульпер с нормальными глазами мог различать предметы шагах в пяти, и кое-как ориентироваться на приличном расстоянии. Касаемо ситраков у местных единого мнения не было, насколько хорошо они видят ночью, но в данном случае это было не критично.

— Так, Огузин, — крякнул из темноты Элс, — Пойдёшь хвостом за Акмеком. Выполнять всё что он скажет, ясно?

— Есть!… Всмысле, ясно, — уточнил Огузин.

— Вот именно, есть потом будем. Так, вся лиснявая компания, даём ходу.

Компания бесхитростно спустилась со стены по верёвкам… это да, а вот обратно шиш так влезешь, невовремя подумал Огузин. Однако, дальше думать ему особо было некогда, потому как двигаться предстояло бегом, притом по сыпучему песку. Покрутив головой, вульпер только по отсутствию звёзд смог понять, где скала, а так вокруг стояла добротная темень, и другие группы, разбежавшиеся своими курсами, он тоже сразу потерял. Огузин однако быстро припоминал, как оно — вверх по дюне можно и на четырёх лапах, так гораздо удобнее, а местами так и вообще единственно возможный способ. Песочек был далеко не твёрдым и сыпался почём зря, поэтому без должного навыка даже просто ходить тут одно мучение — но, как выяснялось, навык у него был, только опять слегка затёртый куда-то вглубь памяти. Лишь переваливая верхушки дюн, он смутно различал отсветы на стенах Вазы, и куда более яркие костры в лагере ситраков. Они же двигались не прямо на цель, а заходя с фланга, как и задумано. Вот ведущий попался так себе, потому как регулярно спотыкался на ровном месте, сопел как кабан, при этом ещё и постоянно бухтел на Огузина, что тот якобы отстаёт, хотя тот явно не отставал. Ужу понятно, что поздно чинить разборки, поэтому Огузин сжал зубы и пропускал весь словесный понос мимо ушей. Хотя… вернусь целиком, нос разобью, походя решил он, и сосредоточился на куда более важных материях.

Например, нос начало конкретно так подмораживать, так что вульпер регулярно потирал его лапами, насколько это удавалось. Нельзя сказать, чтобы пробежка была совсем тугой, но определённо утомила, поэтому Огузин не ощутил никакого волнения от приближения к цели, а одно лишь облегчение. По крайней мере, Акмек хоть что-то соображал, так что подбирался к макушке дюны уже ползком, и наблюдал, едва высунув морду. Ощущая, как рассыпается по лапами уже холодный, но такой же мягкий песочек, Огузин последовал примеру, не забыв использовать по назначению чёрный балахон, заодно прикрывая разлапистые ухи. Насколько он увидел глазами, весь карван ситраков был в пять телег, которые сейчас стояли примерно кругом, прикрывая источник огня. Скорее всего, у них там что-то вроде печки, потому как костра не видно, а вот дымом пасёт. Часовых, которые стояли где-то вокруг, издали было не видать, но это лишь дело времени. Как было помянуто, стоять на морозе долго ситраки не могли, поэтому часто менялись, а когда они двигались от лагеря, то вполне можно разглядеть на фоне светлых тентов, натянутых на телеги.

— И сколько часовых? — уточнил Огузин, пытаясь уяснить этот параметр.

Акмек весьма неучтиво съездил ему по уху, намекая, что лучше заткнуться, и тот пока что был склонен согласиться. Устраивать тут совещания будет явно лишним, и даже если ведущий полный осёл, всё равно лучше положиться на него. Ведущий тем временем, не производя лишнего, а точнее вообще никакого, звука, вытащил из сумки что-то и некоторое время мял в лапах. Огузин чуть не присвистнул, потому как сумел разглядеть в потьмах, что это такое — колючка навроде перекати-поля, в виде шара. В сумке она явно была смятая, и сейчас Акмек тщательно расправил её, нацепил несколько клоков белой шерсти, явно тоже заготовленных заранее, и без никаких предисловий просто швырнул эту ерундовину со склона дюны, прямо в сторону противника. Расправившийся шар, подпрыгивая, легко покатился под уклон, мелькая белыми клоками.

— Растягивать, — шипнул Акмек, вложив Огузину в лапу конец верёвки с бусинами, которая должна была имитировать отряд вульперов.

Дважды повторять не требовалось, рыжий на четырёх лапах отбежал на положеные шаги, осторожно натянул верёвку, чтоб не порвать, и на этом моменте сообразил, что теперь даже не сможет переговариваться с ведущим, верёвка-то довольно длинная. Однако, внимание было отвлечено тем, что раздался характерный звук отпущеной тетивы и свист стрелы, так что вульпер невольно