— Дональд, — сказала она, — ты такой веселый и беззаботный…Когда мы пообедаем, будет уже поздно. Ты не занят?

— Мое время работает на меня, — ответил я. — Я самыйнезанятой человек, которого ты когда-либо встречала. Такому хорошему работнику,как я, просто необходимо отдохнуть, особенно если он проводит время с такойкрасивой девушкой. Думаю, это положительно влияет на моральное состояние ипоощряет на подобные маленькие развлечения.

Она засмеялась и сказала:

— У меня назначена встреча в четыре, так что до четырех ясвободна и могу пообедать с тобой.

— Отлично, — промолвил я.

Официант почтительно провел нас к столику на двоих. Язаказал коктейли и закуску, суп, пару бифштексов с кровью, жареный картофель,салат, лук, хлеб с чесноком, бутылку портера «Гиннесс» для себя и немногокрасного вина для Дафни.

Коктейли были поданы почти сразу. Они были восхитительны.Дафни ела закуску с наслаждением и не пыталась это скрыть. Мы отведали овощногосупа, салата из зелени, а затем принялись за обжигающие и прекрасноприготовленные бифштексы. Когда мы резали их острыми как бритва ножами, во всестороны брызгал, разливаясь по тарелке, розовый сок. Я взял кусочек хлеба ибеззастенчиво обмакнул его в соус. Дафни последовала моему примеру.

Я выпил портер, а Дафни — хорошее красное вино, специальнозаказанное для нее, которое она должна была оценить.

Постепенно румянец снова заиграл у нее на щеках. Она доелавсе, что было на тарелке, закусила двумя кусочками хлеба, разделалась снебольшой бутылочкой вина, уселась поудобнее и улыбнулась.

— О, это было очень вкусно, — сказала она. Я спросил:

— Ты была в этой конторе в Монаднок-Билдинг по тому же делу,что и я?

— Ты имеешь в виду аварию?

— Да.

Она запнулась, потом сказала: — Да.

— Это довольно своеобразный случай, — заметил я, — а где тыстояла в это время?

— На Гилтон-стрит.

— Ведь красный свет зажегся до того, как подъехал «форд»?

— О да. Я очень спешила, но желтый свет зажегся, когда я ещене подошла к перекрестку, а потом загорелся красный. «Форд» тоже хотелпроскочить, но красный загорелся до того, как он подъехал.

Я кивнул.

— Ты получила свои триста долларов?

— Нет еще. Я дала письменные показания. Мистер Харнер будетговорить с начальством, а мне нужно прийти в четыре. Если они удостоверятся втом, что я — свидетель, то я получу деньги.

— В объявлении сказано иначе, — сказал я, — там говорится,что триста долларов получит любой, кто назовет свидетеля.

— Да, конечно, — ответила она, — немного не так, но я неговорила им о свидетеле, я же видела все своими глазами.

К столу подошел официант.

— Как насчет ананасового шербета? — спросил я. Дафниулыбнулась:

— Я все-таки должна идти… Я кивнул официанту:

— Два ананасовых шербета и кофе. Мы съели шербет и выпиликофе.

— У нас есть еще немного времени, — напомнил я, — естькакие-нибудь предложения?

— Нет, я свободна до четырех. Я спросил:

— Где ты живешь, Дафни?

Она начала что-то говорить, потом осеклась, посмотрела мне вглаза и произнесла:

— Я скажу тебе правду, Дональд. Я только что приехала,положила вещи в камеру хранения на автобусной остановке. Это в несколькихкварталах отсюда. Я заберу их, когда найду место, где остановиться.

— Я могу помочь тебе: у меня есть машина и…

— О, это было бы чудесно! А если бы ты помог мне найтигде-нибудь комнату, только не в дорогом отеле. Я даже не знаю, сколько пробудув городе… Я ищу работу, Дональд.

Я подвинулся к ней ближе, поймал ее взгляд:

— И ты без копейки в кармане?

В ее глазах мелькнул панический страх, но она быстро взяласебя в руки и подтвердила: — Да.

— И, — сказал я, — ты была очень далеко отсюда пятнадцатогоапреля во время аварии. Ты не видела ее, а прочитала объявление в газете. Тыбыла в отчаянии. Ты приехала в город искать работу и начала просматриватьобъявления, пытаясь что-то найти. Увидела объявление и решила, что у тебя естьвозможность заработать триста долларов путем обмана, сказав, что ты виделааварию и…

— Остановись, Дональд! — вскрикнула она. — Ты читаешь моимысли. Ты пугаешь меня.

— Может, ты расскажешь что-нибудь о себе?

— Я не слишком много могу рассказать, — ответила она. — Янеплохой секретарь. Знаю стенографию. Могу под диктовку печатать на машинке. Яделаю это довольно быстро и аккуратно. У меня была хорошая работа, пока непоявился этот прекрасный принц. Я влюбилась. Он пел так сладко, что мог быочаровать и соловья. Я вышла замуж. Деньги, которые у меня были, я перевела вбанк на общий счет. После одного мелкого факта у меня возникло подозрение. Ярешила проверить. Оказалось, что он женат, у него жена и маленькая дочка и онне имел развода. Они жили здесь, в Лос-Анджелесе, и… я потеряла голову. Ясказала ему все, что узнала. На следующее утро он уехал, прибрав к рукам всемои деньги.

— За двоеженство можно привлечь человека к суду, — сказал я.

— Ну и что с того? — спросила она. — Он пойдет в суд,поговорит с судьей, скажет, как он раскаивается и хочет вернуться к своейнастоящей жене и ребенку. Судья назначит ему испытательный срок. А если нет — чтохорошего для меня в том, что этот парень будет сидеть за решеткой?

— Сколько вы жили вместе?

— Примерно полгода. Конечно, его часто не бывало дома. Онсказал мне, что работает торговым представителем, много времени проводит вдороге.

Ты не пробовала снова устроиться на прежнюю работу?

Она замотала головой:

— Я жила на Среднем Западе. Все девочки в конторе завидовалимне. Этот парень умел подать себя. На него обращали внимание. Я гордилась им! Явсем говорила: «Боже, как долго я его ждала, наконец-то нашла, что искала». Яне хотела очертя голову выскакивать замуж. И все страшно завидовали мне. Я несмогла бы выдержать, если бы они узнали, что произошло со «счастливым» бракомДафни Крестон.

— Его первая жена знает о тебе? — спросил я.

— Не думаю. Я кое-что узнала о ней. У них семилетняя дочь.

— Как его зовут? — поинтересовался я. Она покачала головой.

— Ты должна сказать мне и это. Ты ведь уже многое мнерассказала. Ведь его имя для меня ничего не значит.