И тогда Вера, к собственному удивлению, рассказала бывшейоднокласснице все про вероломство своего мужа.

— Так, — сказала Катя, выслушав Верину сбивчивуюречь, — и чего ты теперь хочешь? Устроить скандал прямо тут, во дворе? Такне получится. Они двое уедут спокойненько на машине, а тебя сдадут в милицию.Вон, видела, народная дружина на лавочке сидит? — она махнула рукой всторону старух. — Всегда на страже, бдят, как часовые на посту! Они тебе ипикнуть не дадут, сразу же милицию вызовут! Шла бы ты. Вера, домой, тамподумаешь, успокоишься малость, отдохнешь, а вечером, со свежими силами можно ипоругаться с муженьком любимым. Или вообще не нужно. Подумаешь, большое дело!

— Как же? — слабо спросила Вера.

— А так. Сделай вид, что ничего не знаешь, живи какраньше.

— Я так не могу! — Вера замотала головой. Я простоне знаю, что делать! Катя, — она схватила подругу за руку, — можно яу тебя немножко побуду? Просто с силами соберусь!

— Да понимаешь, сейчас момент неподходящий.. —Катя отвела глаза.

— Я все равно не уйду, я должна еще раз этоувидеть! — громко сказала Вера, и даже слезы у нее высохли.

— Упертая ты! — Катя досадливо поморщилась. —Говорю же — проще нужно на вещи смотреть! Подумаешь, дело какое — мужик загулял!С кем не бывает…

— Со мной, — тихо сказала Вера, но тут же поняла,что с ней это тоже уже случилось. И не сегодня, а гораздо раньше.

— Говоришь, брюнетка, коротко стриженная,наглая? — спрашивала Катя, — ну так это, наверное, Анька Севастьяноваиз девятнадцатой квартиры. У нее мужики не переводятся. Но и надолго незадерживаются. Так что отпустит она твоего Олежку вскорости. Взять с него особонечего, — она пренебрежительно указала на синий далеко не новый «опель».

Катя покосилась на старух, которые вытягивали шеи на своейлавочке, и нахмурилась.

— Ладно, пойдем в квартиру, чем здесь попусту маячить.

Квартира у Кати была на первом этаже, идти недалеко.

— Иди в ту комнату и смотри на двор сколькохочешь, — недовольно сказала Катя, — а мне, извини, тебя развлекатьнекогда.

— Спасибо, я мешать не буду, — пробормотала Вера.

Она села возле окна и уставилась во двор. Она испытывалапротиворечивые чувства: ей было и неудобно перед Катей, казалось, чтоодноклассница смотрит на нее, не скрывая насмешки, но в то же время этоказалось совершенно неважным, незначительным, а волновало по-настоящему толькоодно: Олег, та женщина, которая приехала с ним, и то, что они сейчас делают. Ейхотелось убедиться во всем самостоятельно, увидеть подтверждение измены мужа — иодновременно она боялась этого…

Катя ходила мимо, занималась собственными делами и нет-нетда и посматривала на часы с озабоченным видом. Вера понимала, что ее визитнесвоевременен, что она мешает подруге, что у той наверняка есть какие-то дела,но ничего не могла с собой поделать.

Вера невольно прислушалась. Катя в прихожей разговаривала потелефону, вернее, слушала, что скажет ей собеседник, и отпускала отрывистыезамечания: «Да!», «Поняла!».

Вдруг она бросила трубку, пробежала по коридору и ворваласьв комнату, где Вера несла вахту у окна, выходившего во двор.

— Дай ручку какую-нибудь записать! — крикнулаКатя.

Вера беспомощно развела руками, но Катя уже схватила состола ручку и выбежала в прихожую.

— Да! — крикнула она в трубку. — Записываю!

Вера прикрыла дверь, чтобы не мешать, и снова уставилась вокно.

Во дворе ничего не происходило. Старухи на скамейкепо-прежнему что-то оживленно обсуждали, какой-то мужчина возился со своеймашиной, да двое подростков гоняли вместо мяча пустую банку из-под пива. Прошелнемолодой мужчина с большим, туго набитым пакетом из универсама, пробежала сделовым видом облезлая рыжая дворняжка. Вера испытывала все большую неловкость.Что она делает здесь, в чужой квартире? Следит за собственным мужем!

Какой стыд! Она никогда не думала, что может до такойстепени опуститься!

Она хотела уже встать, извиниться перед Катей и уйти, каквдруг резко и требовательно зазвонил дверной звонок.

Катя метнулась к двери, вернулась, прошептала:

— Сиди тихо! — и бросилась в прихожую, плотнозакрыв за собой дверь комнаты.

Вера услышала звук открывшейся входной двери. Тут жераздался удивленный Катин голос:

— Ты? А я думала…

Ответа не было слышно — видимо, дальнейший разговор велишепотом или вполголоса.

Впрочем, Веру не интересовали Катины дела, она снова припалак окну, боясь увидеть мужа и в то же время боясь его пропустить.

В прихожей слышна была какая-то непонятная возня, потомхлопнула входная дверь и стало тихо.

Вера некоторое время сидела на прежнем месте, не отводявзгляда от окна, но наконец ей показалось странным, что Катя не возвращается вкомнату и вообще не подает никаких признаков жизни. Вера хотела окликнутьподругу, но вспомнила, что та велела ей сидеть тихо, и передумала. А можетбыть, она просто побоялась нарушить странную, хрупкую тишину.

Она просидела так еще несколько минут. Тишина в квартирестояла неестественная, какая-то гнетущая. Наконец Вера не выдержала и подошла кзакрытой двери.

— Катя! — сказала она вполголоса. — Где ты?

Не услышав никакого ответа, она забеспокоилась еще больше,встала и неуверенно двинулась к двери. Немного не дойдя до нее, остановилась ипозвала погромче:

— Катя! Случилось что-нибудь? Ответь!

В ответ снова не раздалось ни звука. Неужели Катя ушла,оставив ее в своей квартире и даже .ничего ей не сказав? И что ей теперьделать?

Сидеть тут взаперти и ждать?

Вера толкнула дверь и выглянула в прихожую.

В первый момент ей показалось, что там никого нет, только наполу лежит что-то странное, бесформенное., но в следующую секунду Вера поняла,что это такое. И хотя весь ее организм усиленно сопротивлялся. Вера сделала ещенесколько неуверенных шагов и подошла вплотную к двери.

На полу, перед самой входной дверью, лежала Катя. Она лежалана боку, как будто ее внезапно сморил сон, подтянув ноги к животу и неловкоподогнув руку. Вера заставила себя поглядеть вниз. Как утопающий за соломинку,она уцепилась за мысль, что бывшая одноклассница потеряла сознание, упала вобморок.., однако, наклонившись, она увидела широко открытые Катины глаза. Уживых людей таких глаз не бывает.

И еще Вера увидела растекающуюся на полу под Катей темнуюлужу. Это была кровь, Катина кровь.

Вера зажала себе рот ладонью, чтобы не закричать. Не изкаких-то разумных соображений, не из осторожности, просто ей казалось немыслимымразрушить своим криком гулкую тишину, царящую в квартире.