– Ты уверен… в своих видениях?

Вяземайт вскинул чару, взгляд верховного волхва был тверд ижесток.

– Уверен, – отрезал он. – Это нужно не толькоПридону.

– А кому?

– Артании, – отрезал Вяземайт.

– Ого!

– Ты не понимаешь, – сказал Вяземайт. – Непонимаешь, воевода… Судьба Придона и всей Артании сплетена настолько хитро, чтосами боги их не разделят. Излечивая Придона, мы излечим и всю Артанию.

Аснерд покачал головой:

– Что-то ты не то говоришь, волхв. Совсем в своихумствованиях заблудился? Да Артания никогда еще не была настолько могучей!

Вяземайт сдвинул с ним чару, темный настой колыхнулся, паракапель сползли по медному боку и сорвались вниз, как доля и жертва богам.Аснерд хмурился, не нравилось даже то, что Вяземайт принес не кубки, какпристало бы воинам, а чары, что привычнее волхвам, колдунам и прочим чародеям,но сейчас уже не переиграть, вздохнул и выпил до дна. Горло обожгло, холодпревратился в огонь, по жилам пробежало тепло, впиталось в кости.

Придон не выпил, а выцедил сквозь зубы, так брезгливый коньпьет из лужи, но все же до дна. Вяземайт просветлел и, вставая, хлопнул Придонапо плечу, внимательно следя за лицом. Тот почти не дрогнул, хотя незаживающаярана на спине должна отозваться. Хороший признак, Придон вспомнил, что артанинвсегда владеет лицом. У него и сейчас все раны заживают как на собаке, да кудатам собаке – в полночь остается только шрам, а к утру лишь белесый след отшрама – дар неведомых союзников в его последних скитаниях, но рана наспине… не простая рана.

Аснерд поймал многозначительный взгляд волхва, поднялся,закряхтев для приличия, ведь уже внуки и правнуки водят отряды, пора бы и напокой.

– Отдыхай, Придон, – сказал он. – Чую,недолго тебе отдыхать. Пойдем, Вяземайт.

В небе медленно и беспокойно двигались серые дождевыеоблака, синева давно уступила цвету старого лезвия боевого топора, облаканеотвратимо лиловеют, слабо сверкнуло, но пока без грома. Под ногами взвилосьоблачко пыли, испугалось двух суровых людей и припало, как впервые выбежавшийна улицу щепок, к земле.

Вокруг зеленая степь, весна, молодая трава, и далеко-далекона горизонте видна блестящая под солнцем крыша с острым шпилем. Там Арса,впервые Придон остановился в скитаниях так близко к Блестке и Ютлану.

Когда шатер остался далеко позади, Вяземайт огляделся посторонам, сказал, понизив голос:

– Дивные видения меня посещали!.. Я зрел хвостатыезвезды, что указывали в сторону Куявии. Я видел в ночи зарево пожаров, чтоохватило там леса и горы. Горела сама земля, а ветер разносил пепел, чтооставался от городов и весей… Я зрел красных коней, исполинских, как горы, чтопронеслись по Куявии и всю обратили в прах!.. Аснерд, это были неподкованныекони.

Аснерд слушал набычившись, маленькие глазки внимательноследили за взволнованным лицом верховного волхва.

– И все?

Вяземайт сказал раздраженно, но все еще вдохновеннымголосом:

– Нет, ибо самое дивное, я видел, как под копытами этихкрасных коней рушится несокрушимая стена Куябы!.. И наши кони победно врываютсяв стольный град, с небес доносятся голоса наших отцов и дедов, что славят нашиподвиги… Я слышал довольные крики богов!..

Голос его становился все тише, Аснерд выждал, когда Вяземайтумолк, крякнул, сказал досадливо:

– Ладно, а теперь вспомни, что не перед толпой народа.Мне пыль в глаза не бросай, не бросай!.. Ишь, видения узрел. Это младшие волхвызрят видения, а потом толкуют. Ты – жук хитрый. Может быть, даже мудрый… вчем-то. С краю. Так что на видения не ссылайся, это для… гм… простых. Мнеможешь говорить правду.

Вяземайт мгновение смотрел ошалело, поспешно провел ладоньюпо лицу, сморщился, сказал виноватым голосом:

– Прости. В самом деле… Чего мы так? Таким старымзубрам не к лицу хитрить друг с другом.

– То-то, – сказал Аснерд. – Если и мы станемдурить друг друга, что в мире станется? Так что давай не крути.

Вяземайт вздохнул, снова огляделся по сторонам. Шатердалеко, у костра двое отроков жарят мясо, еще один у ручья купает коней. Всепосматривают на небо, торопятся.

– Все знамения… – начал он, спохватился,поправился: – Все говорит о том, что мы должны начать войну. Потому я иподдерживаю поход Придона.

Аснерд удивился, медвежьи глазки, и без того маленькие,стали совсем узкими, настороженными.

– Поход? Какой поход?

– Какой он предпримет, – ответил Вяземайт. –Поход на Куявию.

– Ого, – сказал Аснерд саркастически. –Что-то я слышу об этом впервые. А ведь я – походный вождь! Мне вестивойска. Что-то говоришь не то, Вяземайт.

Вяземайт поморщился, развел руками.

– Аснерд, прости… Я слишком далеко забежал мыслью.Поход необходим. Даже большой поход.

– Почему? Молодая сила требует выхода?

Волхв вяло отмахнулся. С толстого браслета на запястьесорвался красный луч, кольнул глаза и ушел в сторону востока.

– С чего бы я стал считаться с молодыми головами, вкоторых мозгов меньше, чем в копытах моего коня?..

– Так в чем же?

– В сохранении артанскости, – ответил Вяземайтпросто и буднично.

Теперь Аснерд поморщился, напомнил мрачно:

– Повторяю, ты не перед войском. И не перед орущейтолпой. Я – старый зубр. Говори как есть, без этой сверкающей пыли.

Вяземайт помолчал, обвел взглядом широкую степь, проследилвзглядом за взлетевшим из травы перепелом.

– А ты не задумывался, – поинтересовался онмирно, – в чем отличие артан от других народов?.. Конечно же, нет, у тебязаботы поважнее: украсить бляхами уздечку, сменить попону, починить седло.Ладно, не злись, это ж правда. Но мы – волхвы. Должны зреть дальше. Богидали народам разные пути. Куявы живут богато, оседло. Живут в тесных городах, втесных домах. Потому у них детей рождается мало, с ними нянчатся, всехвыхаживают. Даже больных. У нас, артан, – бескрайние просторы, потому нашиженщины рожают каждый год, а боги отбирают для жизни только самых здоровых исильных. Но и так у нас детей рождается вдесятеро больше, чем в Куявии!..Мальчики становятся воинами, а девочки – женщинами, способными рожать. Ноземля переполнилась бы артанами, если бы те не выполняли свято свое предначертание.Предначертание быть воинами, совершать воинские подвиги, сражаться с врагом, аесли нет врага, то и друг с другом, ибо артанская стать мужает и кровавыхсхватках, артанская отвага выковывается в постоянных боях. Это и естьартанскость!

Аснерд нахмурился, волхв говорил правду. В этом суровая икрасивая жизнь артан. Даже все песни только о кровавых битвах, о набегах, обогатой добыче, о захваченных пленных, что делают всю грязную работу, и опленных куявках, что покорно ублажают повелителей по ночам.