Достать табличку из широкого кармана туристических штанов –дело нескольких секунд. Он упаковывал ее в полиэтилен, чтобы она не мялась, ихотя в кармане табличка сворачивалась в несколько раз, надпись все равночиталась отлично. В меру потертые джинсы, рубаха с длинным рукавом, свитерзавязан рукавами на поясе – он выглядел не совсем типичным автостопщиком, ноэто не имело большого значения. Иногда он и вовсе не доставал свою бумажку,ограничиваясь поднятой рукой. Вот как сегодня, например… Определенно, сегоднябудет достаточно руки.

Так вот, гитара… Обычных автостопщиков чаще подбираютмужчины, чем женщины, а все почему? Потому что последние по природе трусливы,панически трусливы. Они пытаются обезопасить себя. За доли секунды оцениваянезнакомцев, они сортируют их, и в коробочку с наклейкой «безопасен»отправляются не больше двадцати процентов. Разве может молодой мужчина, ловящийна трассе машину, попасть в эти двадцать процентов? Вряд ли. Очень сомнительно.

Если только у него нет гитары.

Но гитара принципиально меняет положение дел! Парень сгитарой – это символ чьей-то юности, костров и палаток, песен о солнышке лесноми синей птице, которая обитает рядом с огнегривым львом. Это безбашеннаямолодость, какая бывает только у романтиков – ненастоящих, выдуманных, живущихв книжках и чужих воспоминаниях. Гитара создает вокруг вас невидимый ореол«своего» парня – парня, который, может, и станет мучить вас песнями собственногосочинения и душераздирающим исполнением чужих, но от которого не стоит ждатьничего плохого. Разве что он забудет вернуть вам небольшой должок и расскажетдесяток бородатых анекдотов, над которыми сам же и будет похохатывать.

От парня с гитарой не ожидают ничего плохого.

Он подошел на шаг ближе к трассе и поднял руку свыставленным вверх большим пальцем.

– День такой хороший, и старушки крошат хлебный мякишсизым голубям…

Он напевал под шум машин и, когда остановилась первая –серый «Пежо», не переставая напевать, пошел к ней. Он уже видел, что за рулемсидит мужчина, и, наклонившись к окну, улыбаясь заискивающе и просяще, назвалсамый неудобный пункт назначения, какой только можно было придумать. Водительотрицательно покачал головой, и Гитарист улыбнулся вслед отъехавшей машине.

Еще три тоже оказались мимо. Одна почти попала в цель, но онвовремя заметил на заднем сиденье подростка, насупленного некрасивогомальчишку. Гитарист сделал вид, что перепутал названия городов, быстропоправился, и женщина развела руками – нет, ей с ним не по пути. Жаль, сказалон, но в любом случае счастливой вам дороги! И подмигнул мальчишке, который,кажется, смутился от этого.

Светло-голубая «Мазда» вылетела из-за поворота на такойскорости, что он, хоть и стоял далеко от шоссе, все же отошел на несколькошагов назад. И когда она резко затормозила, разбрызгав мелкую гальку с обочины,он почувствовал, как будто потянули за струну в сердце.

Легко ступая, вглядываясь сквозь лобовое стекло, он пошел кмашине, а струна все дзынькала и дзынькала, подсказывая, что наконец-то он еенашел!

– Куда тебе, товарищ? – спросила сидящая за рулемдевушка, сильно упирая на последнюю «щ».

Длинные волосы, обтягивающий свитер, пальцы с короткимивишневыми ногтями, на которых облупился лак. Заинтересованный взгляд – Гитаристей понравился, но пока она не определилась до конца, в какую коробочку егоположить.

– В Пирогово.

Он сбросил гитару с плеча, как будто устал ее держать. Этотоже был безупречно рассчитанный ход, который почти никогда его не подводил:людям становилось неловко отказывать человеку, который понадеялся на ихдоброту.

– Залезай!

Подчиняясь ее команде, он забрался на пассажирское сиденьерядом с ней, а гитару забросил на заднее. «Мазда» рванула с места так, что егооткинуло на спинку кресла.

– Пристегнись, гитарист!

Его позабавило то, что она назвала его настоящим именем.Все-таки не зря говорят об их феноменальном чутье.

Она завязала разговор: кто он, откуда, куда идет… Онотвечал, поглядывая на нее, отмечая про себя, что появилась новая порода – ссиними ресницами. Волосы белые, губы выпуклые, как у рыбешки, а длинные ресницы– синие, с крошечными комочками у оснований. На правой руке, лежавшей на руле,поблескивал тонкий золотой браслет-цепочка.

– Чего смотришь? Любуешься?

Она засмеялась, и он заметил, что десны у нее розовые,сочные. За окном началась полоса лесопосадок, и то и дело с главной трассысоскальзывали серые ручейки проселочных дорог.

– Я пописать хочу.

От удивления она даже притормозила, взглянула на него.

– Стеснялся раньше сказать, – признался он,напуская на себя смущенный вид. – Извини.

– А чего стесняться-то? Думаешь, девочки не писают?Нашелся, блин, стеснительный. Ладно, я сегодня добрая!

Машина вильнула, остановилась у самых деревьев.

– Вперед! Туалет для мальчиков – справа.

Она снова засмеялась, и он ей улыбнулся.

Ветки и листья шуршали под ногами, осенняя паутина летелаобрывистыми ниточками. Он встал за широким стволом, за которым его точно небыло видно, проверил, все ли на месте. Деревья вокруг одобрительно зашумели, онуслышал зарождающуюся в глубине их корней симфонию. Ощущение, что он можетдирижировать лесом, охватило его, и предчувствие горячей радости ударило владони. Ему пришлось сжать их, чтобы напомнить себе, что еще ничего не сделано.

Из леса он выскочил с растерянным лицом, добежал до «Мазды»,немного запыхавшись:

– Слушай, такое дело… Короче, там сова лежит поддеревом, живая, только оглушенная кем-то! Первый раз такое вижу!

– Да и черт с ней, – недовольно сказаладевчонка. – Поехали!

Он покачал головой.

– Не, я не могу. Давай ты поезжай, а я останусь –посмотрю, чем можно помочь.

Она заколебалась. Все они, рожденные от одной праматери,были похожи, и он знал, за какие ниточки нужно их дергать.

Вожделение. Она его хотела. Она пахла как самка, которойнужен самец, и он представлял, что сейчас творится в ее головке. Девчонкапитала небольшие, но устойчивые надежды на то, что он попросит ее телефон, имечтала, чтобы он потом позвонил. Теперь она проклинает его внезапнопроснувшуюся любовь к братьям меньшим и материт его дурацкий альтруизм, но, сдругой стороны, он предлагает ей прекрасный повод познакомиться поближе… И онарешилась.

– А, хрен с тобой, пойдем!

Обежав машину, она фамильярным жестом взяла его под руку,словно он предлагал ей променад по пешеходной улице города, а не короткуюпрогулку по лесу. От неожиданного прикосновения его едва не передернуло.