– И что? Что тебе от меня нужно?

– Собственно…

– Ты что – голубой?

Этот вопрос не оскорбляет меня, странно. Может быть, дело втоне, которым он был задан: никакой издевки, никакой угрозы, никакогосочувствия, что было бы особенно обидно. Парень просто высказываетпредположение, неверное, но он и не претендует на истину. Просто – высказываетпредположение.

– Нет, я не голубой. Каталог. Я бы купил у тебя твойкаталог.

– Бери.

– Я заплачу.

– Бери просто так.

Я поверить не могу в его неожиданное великодушие. Но фактостается фактом: вожделенный каталог перекочевывает прямиком мне в руки, теперьза карьеру в «Полном дзэне» можно не беспокоиться – во всяком случае, наближайшие полгода.

– Не возражаешь, если я угощу тебя пивом? Здесьнеподалеку есть один симпатичный барчелло. «Пирелли».

Смелое с моей стороны предположение: я видел только витрину,украшенную логотипами шин, собственно «Пирелли» и еще почему-то «Мишлен». Кромеэтого на витрине присутствуют: номера, снятые с машин где-то в Европе, битыебамперы, искореженная рулевая колонка; сиденье с пятнами бурого цвета, об ихпроисхождении думать не хочется.

Мой новый знакомый оказывается хромым.

Жан-Луи – хромоножка, его русское имя тонет на дне первой жекружки, а в пене второй всплывает именно это: Жан-Луи. Вот почему он непутешествует – из-за хромоты, ботинки «Кларке» ее только подчеркивают. Зачемхромому такие шикарные раритетные ботинки, цинично размышляю я, пока он втираетмне про «Жан-Луи».

Мод. Ее зовут Мод. Ты должен ее знать.

Жан-Луи смотрит на меня испытующе, что-то я пропустил,изнывая по «Кларксам», какая еще к черту Мод?..

Ты должен ее знать, говорит Жан-Луи и сдувает пену с третьейкружки.

Я не знаю никого по имени Мод, у меня нет ни одной знакомойфранцуженки, а это явно французское имя; ни одной знакомой француженки,проклятье. Я спал с одной австриячкой, участвовал в групповухе с двумя немками,просидел всю ночь с кенийкой во франкфуртском аэропорту, а до француженок так ине добрался. Все остальные мои цыпочки – продукт исключительно отечественногопроизводства.

– Это не Риветт, – Жан-Луи подмигивает мне. –Но начинали они вместе.

Тест, так и есть. Я могу сколь угодно долго вешать лапшу науши своим тамагочи, а этого парня не проведешь.

– Чем ты занимаешься, Макс?

– Особенно ничем. Так… Работаю в одном журнале.

Жан-Луи не пытается выяснить, в каком именно, плевать ему нажурналы, плевать ему на все, что не связано с пленкой, это было понятно уже покаталогу, а теперь и подавно ясно – по его нигилистской вздернутой бороде.Плевать ему на все, кроме кино и Мод. Попутно выясняется происхождение синяка –Жан-Луи заработал синяк здесь же, в «Пирелли», несколько дней назад: короткаястычка с залетным байкером по поводу подруги байкера. Байкеру с пьяных глазпоказалось, что Жан-Луи не так посмотрел на его подругу, фигня полная, женщины,подобные байкеровской телке, не интересуют Жан-Луи абсолютно. Какая-то мордатаяэстонка, круглые, цвета вылинявшей джинсухи, зенки. К тому же у нее были скобкина зубах. Худая корова при всем желании никогда не станет газелью – это как разее, байкеровской подружки, случай. Мод – другое дело, хотя Мод и не газель.

Мод – это Мод.

Как я и предполагал – Мод всего лишь персонаж, я имею дело ссумасшедшим, влюбленным в персонаж фильма. С тихопомешанным. Впрочем, если быЖан-Луи – хромоножка влюбился бы в реально существующую женщину, результат былбы тем же: никакого результата. Безответная любовь – удел всех хромоножек. Этоне мешает Жан-Луи промывать мне мозги по поводу Мод. О том, как они впервыевстретились, это был Ромер, Эрик Ромер, «Моя ночь с Мод», так-то, приятель!..

Одно упоминание о Мод – и борода Жан-Луи успокаивается,становится совсем ручной; кассета с фильмом засмотрена до дыр, сплошныелохмотья, Жан-Луи мечтает о том, чтобы «Моя ночь с Мод» вышла на DVD, сидюкинадежнее.

Я устаю от Жан-Луи и его кибенематографических страстейминут через сорок, зря я не отправился в «Абсент» с Баттерфляй, на худой конецможно было бы упасть на хвост Лоре, «Сегун» – не самый последний кабак вЭсПэБе, но цель вечера достигнута. Каталог. Пару ударных фраз из каталога язасуну в «Смотреть обязательно», пару ударных абзацев – в «3,14здатое кино», иникаких угрызений совести. Судиться со мной из-за мелкой кражи интеллектуальнойсобственности Жан-Луи не будет, не тот типаж.

Цель вечера достигнута, но если бы дело было только вкаталоге, я слинял бы после второй кружки пива, нет, у меня далеко идущие планынасчет Жан-Луи. При правильном подходе из Жан-Луи можно выдоить гораздо больше,чем я только что получил, он знает о кино все.

Или почти все.

…»Не думала, что вы так талантливы, Макс», – говоритмне г-жа Паникаровская ровно через неделю после нашего с Жан-Луи визита в«Пирелли».

Я сижу в ее кабинете с чашкой кофе в руках, чашка – небольше наперстка, это мое третье посещение чертогов Вальхаллы за все времяработы в «Полном дзэне», Лора была здесь раз двадцать пять, Пи – около десятка.Силиконовые сиськи г-жи Паникаровской мне по барабану, куда важнее выползшая изее рта – и тоже отдающая силиконом – фраза: «Не думала, что вы так талантливы»…

Так талантливы, так талантливы – от этого попахиваетприбавкой к жалованью.

– Он смеялся. Он нашел вашу последнюю статью забавной.Вы душка, Макс.

«Он» – муженек мой шефини, никто иной. До сегодняшнего дняего видела только Лора – на правах подружки-би, но Лора держит рот на замке.Нефть, тендер, автозаправки – эти слова не имеют никакого отношения к глянцевымпотрохам журнала, ими оперирует «он». «Полный дзэн» – «его» подарок дражайшейженушке, не свадебный, просто – подарок, без всякой привязки к дате, в рядумногих других. Но инициатива явно исходила от самой г-жи Паникаровской, журналнужен ей не для того, чтобы забыть многострадальное староневское прошлое, а длятого, чтобы постоянно помнить о нем: в «…дзэне» все кричаще, ярко, фальшиво ипродажно. Все – псевдо… Почти как в борделе.

– Вы свободны сегодня вечером?

Это похоже на непристойное предложение, того и гляди, тебе втрусы перекочует зелень в формате пятидесятидолларовой купюры. Я лихорадочнопытаюсь вспомнить, что же на мне сегодня, а-а, независимый китайский трикотаж«mr. stallion»[6], на белом фоне – красные, улыбающиеся во весьрот мультяшные члены, Хайяо оскорбился бы сходным разрезом членовых глаз.Резинка тоже не выдерживает никакой критики, максимум, что она вообще можетвыдержать, – несколько сторублевок.

– Э-э… У меня были кое-какие дела… Но в принципе ясвободен. Да, свободен.