– Вы, надеюсь, – сказал я вежливо, но голос мойпрогремел как раскаты грома, – не против, что я сел к вам?

От стола шли мощные волны запахов жареного мяса, печенойптицы, рыбы, посреди задрал ноги зажаренный целиком на вертеле молодой олень.Из столовых приборов были только широкие медные кубки, ни дурацких тупых ножей,ни вилок, все можно хватать руками, и я, взвеселившись, тут же цапнул со столамогучего гуся, с хрустом отломил толстую ногу. Коричневая корочка трещала иломалась как мелкие льдинки, сладкий сок потек по пальцам, пятная стол.

Я с рычанием вгрызся в лапу, нежное мясо тает по рту, запахщекочет ноздри, но успевал подхватывать языком струи сока, что побежали долоктей, здесь это оценят как хорошие манеры,

Мои соседи справа и слева наблюдали в тупом молчании, потомя услышал вздох, за столами задвигались, послышался стук ножей, даже у маговони торчали из-за поясов, негромкое чавканье.

Нечеловек, который слева от бородача, шумно грыз огромнуюберцовую кость. Зубы как мельничьи жернова, костяные пластинки размером скрышки портсигаров, треск напоминал выстрелы из АКМ, красноватый мозгвыбрызгивался узкими струйками, но длинный язык молниеносно подхватывал, недавая упасть на стол ни капли.

– Гр-р-р... – ответил он вместо проигнорировавшегоменя бородача.

– Что? – переспросил я.

– Гр-р-р-р!..

– Э, не понял... – сказал я уже строже.

Он прожевал, выплюнул осколки костей на середину стола,острые как наконечники стрел, прорычал:

– Садись... гр-р-р... да заказывай! Какое исчоприглашение?.. Только помалкивай сперва.

Я не успел спросить, почему надо помалкивать, когда вездеговорят наперебой, поют, спорят, ругаются, как от двери донесся шум, крики,злая брань. Завсегдатаи ухватили за шиворот мелкого злобного человечка скрысиным лицом, кто-то съездил по харе, дюжие руки поволокли к дверям, пинком распахнули.Я успел увидеть как от мощного пинка бедолага вылетел как сизый голубь, вследшвырнули его шляпу и слетевший ботинок.

Тут же из клубов дыма и пара появилась удивительно красиваяженщина с красными как пламя волосами, брезгливо вытерла тряпкой грязь, чтоосталась за выброшенным. Я удивился, что в корчме чисто, хотя народу много, ногрязь занес только этот с неприятным лицом и раздраженными воплями.

– Что там?

– Да так... Один все рвется к нам, – ответилбородач хмуро. – Сколько не выбрасывают, а он все лезет! Его петух лягнулв детстве, потому такой ушибленный. Еще три корчмы в городе, а ему надо толькок нам!..

Я огляделся по сторонам. За столами пили, ели и орали песнигерои, бродяги, контрабандисты, искатели приключений, бахвалились подвигами исокровищами, пропивали вчистую, темные личности продавали карты с указаниемследующего острова сокровищ, обещали указать кладовки Монтесумы и библиотекуАйвена Лютого.

Нечеловек взял другую кость, а бородач ответил за него спьяной благожелательностью:

– Понятно почему?

– Не совсем, – признался я.

– Явился один шибко грамотный, – объяснилбородач. – Из тех, которые уверены, что только они едят сено, остальные –солому. Начал: слушай сюда, я научу правильному богу молиться. Себе, понятно.Ну, его и... Все равно рвется сюды.

Я кивнул:

– Ага... Не, я ж варвар! Мне бы пограбить кого... да нечеловека, их ворье грабит, а сцивилизацию! Это если к примеру. На худой конец,культуру.

Он оживился, в глазах блеснул некоторый интерес:

– Это понятно. Культура всегда беднее.

Нечеловек прорычал:

– Витим! Что ты говоришь? Про культуру такие словавообще говорить недопустимо. Про нее только: высокая, богатая, развитая,духовно обогащенная... Помнишь, кто-то сказал, что у племени тутси... ну,которые еще в пещерах, культура недостаточно высока, его тут же закидаликамнями?.. То-то. Ладно, не забивай голову мужественному герою-варвару. Онтолько что прибыл, ему бы подвиги, а ты – культура! Видишь, его рука ужетянется к мечу...

Бородач, ничуть не обидевшись, усмехнулся в бороду:

– Прости, ты прав. Лады! Приветствуем тебя, доблестныйи неустрашимый герой с железными мускулами. Меня зовут Витим Большая Чаша. Аэтого вот – Большеногий, хотя было бы правильнее – Большелапый. А ты кто?

– Варвар, – сообщил я с понятной гордостью. –Странствующий между мирами. По имени... по имени Рагнармир.

– Хорошее имя, – одобрил бородач, который БольшаяЧаша. – Простое, без выкрутасов. Что пьешь?

– Все, что горит, – сообщил я, – и что негорит тоже. Но я сам закажу. Ваша хозяйка... Черт! Какие у нее зеленые глаза!

Я ощутил как на меня уставились глаза с обеих сторон стола,а он длиной с литовскую фамилию, вдоль которой можно смотреть как нажелезнодорожное полотно, что уходит и уходил вдаль, нигде не кончаясь, а вдалекой дымке рельсы вроде бы даже смыкаются. Пирующие даже перестали жевать,кружки с пивом опустились на стол.

Я уже ощутил куда вонзятся их зубы, когти, шипы, ударят рогаи шипастые хвосты, когда наконец бородач хмыкнул и сказал с благожелательнымпредостережением:

– Пить-есть заказывай, а про глаза... не знаю – незнаю. Лучше не рискуй.

– А что, обидится? – удивился я. – Да никакаяженщина...

Он снизил голос до шепота:

– Это если женщина.

У меня вырвалось невольное:

– Ого! А кто она?

– Никто не знает. Видно только, что она... умная.

Я удивился:

– Ну и что?.. Ах да, женщина либо красивая, либо умная?Ну здесь, как я заметил, все женщины красивые.

Он кивнул:

– В том-то и дело. А эта... К тому же с нею что-тонечисто. Ее, говорят, видели сразу в разных местах! К тому же она хозяйка корчмы,и в то же время хозяйка... не только, не только! Своими руками сложила вон тубашню, а потом и весь замок, сама построила крепость в городе, а уже потомзаселила...

В окно за высокой городской стеной вздымалась к небуотвесная гора замка, вертикальные пики сторожевых башен. Даже отсюдачувствовалась нечеловеческая мощь строителей, сумевших укладывать целые скалыодна на одну как пирожки, подгонять, стесывать неровности, так что громадазамка выглядит как сплошная гранитная гора, созданная в первый день творения.

Я ощутил холодок на сердце. Уже трезвея, посмотрел в сторонустойки, от которой суетливо разбегались челядинцы. Хозяйка корчмы стояла сгорделиво выпрямленной спиной, рыжие волосы красиво подсвечены сзади солнцем,хотя какое солнце в дымной корчме, зеленые глаза смотрят насмешливо...