И вдруг Эрранд почувствовал какую-то особую, сжимающуюсердце грусть, грусть, остававшуюся неизменной на протяжении веков, и,повернувшись, он увидел, как скупая слеза проползла по морщинистой щекеБельгарата и спряталась в белой окладистой бороде.

Но тоска Бельгарата по своей ушедшей жене не заслонила тогоглубокого и всепоглощающего восторга, который охватил Эрранда при виде этоймаленькой зеленой ложбины, деревьев, ручья и густой травы. Он улыбнулся ипроговорил:

- Дома, - пытаясь ощутить вкус и аромат этого слова.

Польгара серьезно взглянула ему в лицо. Цвет ее лучистыхглаз менялся вместе с ее настроением - от бледно-голубого, почти серого, дотемно-фиолетового.

- Да, Эрранд, - ответила она своим густым гортанным голосом,- да, мы дома. - Затем она нежно обняла его, и в этом объятии выразилась вся еетоска по дому, по родному очагу, переполнявшая ее в течение долгих веков,которые они с отцом провели, выполняя свою бесконечную миссию.

Дарник-кузнец задумчиво обозревал лежавшую внизу под теплымсолнцем лощину, размышляя, прикидывая, сопоставляя и переставляя что-то в уме.

- Нелегкая работа нам предстоит, Пол, если мы хотим всездесь обустроить по-своему, - обратился он к жене.

- У нас с тобой в запасе целая вечность, - ответила Польгарас мягкой улыбкой.

- Я помогу вам разгрузить фургон и поставить палатки, -сказал Бельгарат, рассеянно почесывая бороду. - А завтра мне нужно будетспуститься в Долину - поговорить с Бельдином и близнецами, заглянуть в башню,ну и все такое.

Польгара окинула его долгим, пристальным взглядом.

- Ты слишком торопишься уехать, папочка, - сказала она ему.- С Бельдином ты говорил в Риве месяц назад, а в свою башню ты, бывает, векамине наведываешься - и ничего. Я заметила, что всякий раз, когда нужнопоработать, у тебя сразу возникают неотложные дела где-то в другом месте.

Лицо Бельгарата приняло выражение оскорбленной невинности.

- Ну, знаешь ли, Польгара... - запротестовал было он.

- Не поможет, отец, - отрезала она. - Если ты останешься напару недель, или на месяц, или на два помочь Дарнику, это тебе не повредит. Илиты хочешь, чтобы мы зимовали в палатках?

Бельгарат неприязненно покосился на голые стены,возвышавшиеся у подножия холма, на которых словно было написано, сколько часовтяжелого труда понадобится, чтобы сделать усадьбу пригодной для жилья,

- Ну что ты, конечно, Пол, - поспешно произнес он. - Я радбуду остаться и помочь вам.

- Я знала, отец, что на тебя можно положиться, - улыбнуласьона.

Бельгарат окинул Дарника оценивающим взглядом, словнопытаясь прочесть его мысли.

- Надеюсь, ты не собираешься все делать вручную, - осторожноначал он. - Я хочу сказать, ну, ты же знаешь, что у нас есть другиевозможности.

Дарник чувствовал себя несколько неловко, на его простое,честное лицо легла тень неодобрения.

- Я, э-э, я прямо не знаю, Бельгарат, - с сомнением в голосевыговорил он.

- Мне, наверное, будет от этого не по себе. Если я всесделаю своими собственными руками, я буду уверен, что работа сделана какследует. Я все еще чувствую неловкость, когда вы действуете по-другому, мне этокажется вроде как надувательством, если ты меня правильно понимаешь.

Бельгарат вздохнул.

- Я боялся, что ты так на это посмотришь. - Он покачалголовой и расправил плечи. - Коли так, давай поскорей спустимся к дому иначнем.

Понадобилось около месяца, чтобы выгрести из угловнакопившийся за три тысячелетия мусор, поставить новые дверные косяки и оконныерамы, положить балки и настелить крышу. На это бы ушло в два раза большевремени, если бы Бельгарат не мошенничал всякий раз, когда Дарник поворачивалсяк нему спиной.

Все сложные работы выполнялись сами собой, когда кузнеца небыло поблизости. Однажды, например, Дарник взял фургон и отправился забревнами; как только он скрылся из виду, Бельгарат откинул в сторону тесло,которым он обтесывал балку, с серьезным видом поглядел на Эрранда и достал изкуртки глиняный кувшинчик с элем, который успел стащить из запасов Польгары.Отхлебнув из кувшина, он направил свою энергию на упрямую балку и, не произнесяни слова, высвободил ее. Во все стороны разлетелась туча белых древесныхстружек. Когда балка была гладко отесана, старик самодовольно усмехнулся ипроказливо подмигнул Эрранду. Ничуть не изменившись в лице, Эрранд подмигнулему в ответ.

Мальчик и раньше видел, как творят волшебство: иЗедар-Отступник, и Ктучик были чародеями. И в самом деле, на протяжении всей егожизни мальчика окружали люди с каким-то необычным даром. Однако никто другой небыл так искусен в этом деле и не творил его с такой уверенной легкостью, какБельгарат. Как истинный виртуоз, старик проделывал невозможное так, что этоказалось самым обычным делом. Эрранд, конечно, знал, как это делается. Нельзя,проведя столько времени в обществе разных чародеев, не поднатореть по крайнеймере в теории. Та непринужденность, с которой действовал Бельгарат, иногдавызывала у него искушение попробовать самому, но всякий раз, поразмыслив, онпонимал, что пока лучше без этого обойтись.

То, чему мальчик научился от Дарника, было, конечно, нестоль чудесным, но нисколько не менее значительным. Эрранд сразу же заметил,что не существует практически ничего такого, чего кузнец не мог бы сделатьсвоими руками. Ему был знаком каждый инструмент. Он мог работать как с железоми медью, так и с камнем и деревом. Он с одинаковой легкостью мог построить доми изготовить стул или кровать. Пристально наблюдая за работой Дарника, Эррандперенял сотни маленьких хитростей и секретов, в которых как раз и заключаетсяразница между мастером и незадачливым любителем.

Польгара занималась всеми домашними делами. Палатки, вкоторых они спали, пока строился дом, содержались в идеальном порядке. Постелиежедневно проветривались, готовилась еда, выстиранная одежда вывешиваласьсушиться. Однажды Бельгарат, явившийся поклянчить или украсть кувшин эля,окинул критическим взглядом свою дочь, которая, умиротворенно что-то напевая,разрезала на куски только что сваренное мыло.

- Пол, - едко произнес он, - ты самая могущественная женщинана свете. Ты сама не можешь сосчитать, сколько у тебя титулов, и нет в мирекороля, который бы, встретившись с тобой, машинально тебе не поклонился. Тыможешь объяснить мне, зачем ты делаешь мыло подобным образом? Это тяжелаяработа, оно горячее, да и воняет ужасно.

Польгара спокойно взглянула на отца.