и обратившийся против самого себя при поглощении ее последствий. Небесный Отец — только сосуд, в который он помещает свою поглощающую энергию. Все, что пламя оставляет в нем, это гнев.

Начиная с поздневедической эпохи темой этого мифа о творении человека считается инцест между Отцом и дочерью. В начале вещей, однако, когда существовали только Отец и сотворенная им (или отделившаяся от него) дочь, едва ли возможна речь об инцесте. Кроме того, осуждение инцеста предполагает существование общества с господствующими ценностями, в соответствии с которыми оценивается все происходящее. Рудраический миф о творении не является утверждением или отвержением общественных условностей. Боги из Раудра-брахмана оценивать что-либо с нравственной точки зрения не пытались. Напротив, об этом происшествии, нарушении предсуществовавшей целостности, боги в своем прозрении создали поэму, обладающую магической мощью, и из ткани своего творения они сформировали господа жилища, Вастошпати, хранителя сакрального порядка. Семя упало на землю, на место

жертвоприношений, откуда человек и боги посредством жертвоприношений восходят на небо.

Матсья-пурана составлена во времена, равноудаленные как от ведической, так и от современной эпохи, в III—V вв. н. э. В ней царь размышляет о страсти Творца к своей дочери: «Скажи мне, почему не считали, что он совершил страшный грех?»96 Ответ в том, что лишь людям свойственны подобные сомнения, ибо у них есть физические тела, и им, с их грубыми телами, очень трудно понять акт творения — довременной, божественный и невыразимый. Причиной его было сознание, превосходящее человеческое. Великую тайну понять может лишь разум того же порядка. Богам запреты неведомы, существам же с физическим телом не следует и думать о том, чтобы вести себя подобным образом97.

Матсья-пурана снимает с Творца обвинение. Проступок Творца — не его насилие над дочерью. Божественное соитие Отца с дочерью — только символ, метафора онтологической истины. Изначальное существо, ближайшее к целостности Непроявленного, объединяет в себе мужской и женский аспекты. Агни — «бык-корова»98, слияние противоположностей, пламенное двуполое божество, огромное, как космос. «Дакша рожден от Адити, Адити — от Дакши» ". Слова, означающие отношения полов, детородные органы — настолько же ясные в своих коннотациях, насколько таинственные в своих импликациях, смыслах, подтекстах — служат универсальными символами процесса творения. В этом контексте плотское соединение, возбуждение, рождение — метафоры, повествующие о событиях, где превосходятся пределы возможного и допустимого для смертных. Подобные образы поражают, поскольку касаются таких сочетаний и взаимодействий пружин жизни, которые неизвестны смертным и даже не могут быть ими восприняты. Метафоры человеческих тел, символически перенесенные на животных или на невоплощенные сущности, вступают в комбинации, играющие на струнах значений и вызывающие глубочайший резонанс.

Сверхчеловеческие силы в космосе оплодотворяют и порождают друг друга подобно идеям в человеческом мире. Адити, «безграничная», всеохватывающая женственность, и Дакша, «умелый», мужская энергия, действующая через царство Адити, взаимно порождают друг друга. Огонь горит и в мужском, и в женском начале, объединяя их в образе гигантского космического «быка-коровы», пребывающего на границе человеческого понимания, за которой нет слов и образов100. Дочь, с которой Отец сожительствует, — это ипостась самого Отца. Прежде чем он познал ее, она была едина с ним. У Ардханаришвары, Господа Шивы, правая половина мужская, а левая — женская. Как говорят пура-ны, Шива — это тот, кто разделяет себя на бога и богиню (Siva и Siva). Затем он тысячи лет не прекращает свое пылкое любовное соитие с Богиней101. Эту любовь никто не может счесть инцестом.

Мифы о творении, содержащиеся в Ригведе, существовали задолго до того, как были воспеты ведическими провидцами. Среди тех, кто впоследствии пересказывал их, не все обладали тем же уровнем понимания. Табу на инцест беспокоило и отвращало их, ибо они не смели или не были способны повернуться лицом к Непроявленному, метафизической полноте. Они вынуждены были остановиться перед одним из «семи барьеров»102 в конце пути человеческого понимания.

Согласно Айтарея-брахмане, богов явно ужаснули близкие отношения Праджапати с собственной дочерью103. Их шок можно понять в метафизическом и, путем переноса, в астрономическом плане. Праджапати, пронзенный, взметнулся в небо и стал созвездием Мрига (Mrga — антилопа, Орион). Стрелок, поразивший его, обратился в звезду

Мригавьядха (Mrgavyadha — Охотник на антилоп; Сириус); Дочь Праджапати стала звездой Рохини (Альдебаран). Стрела превратилась в созвездие Триканда (Пояс Ориона)104. История «записана в звездах». Когда садилось солнце, в небе наблюдалось приближение Праджапати к дочери.

Боги Ригведы ответили на любовный акт отца с дочерью и пролитие семени созданием поэмы. Только много позднее, в Брахманах, боги показаны потрясенными106. В Ригведе106 соитие отца с дочерью было центром священного ритуала, проводимого Агни. Если боги из Айтарея-брахманы были шокированы, значит, они судили по человеческим меркам, по общественным нормам. Эта пара, однако, не была уникальна, даже в Айтарея-брахмане. Заря была сотворена Отцом, и он соединился с ней. Неизвестна мать, которая дала бы ей рождение. Ушас появилась перед Небесным Отцом как заря первого утра. Небесный Отец покрыл эту румяную деву — часть его самого, но отличную от него — только для того, чтобы быть единым с самим собой. Они — не две личности, но единая самоза-рождающаяся и рождающая сущность. Прежде чем Ушас появилась, она пребывала в Отце, теперь Отец находится в ней. Их мифологическое соитие относится к тому разряду, который Айтарея-брахмана — в другом контексте — допускает даже среди людей, когда говорит о сыне, который обладает своей матерью и сестрой107. Парадоксально, но никакого инцеста не подразумевается. Контекст этих, казалось бы, инцестуальных отношений иного порядка, шире и в то же время более тесный, чем в отношениях четырех персон — отца, сына, матери и сестры. Физические отношения служат здесь символом постоянных переходов субстанции Непроявленного.

«Отец входит к жене,

Став семенем, он входит в мать,

В ней, обновленной, Он рождается...

Боги сказали человеку:

„Это снова твоя мать“.

...Так сын своей матерью

И своей сестрой обладает.

Это широкий и благоприятный путь,

По которому люди и дети идут без страданий»108

В Махабхарате говорится (не столь откровенно), что человек, обладающий своей женой, от нее же потом родится109. В Иогататтва-упанишаде читаем:

«Грудь, которую он сосал, сейчас он ласкает и получает наслаждение, удовлетворяется теми вратами, из которых был рожден. Та, что была его матерью, сейчас его жена, а та, что была женой, теперь его мать. Тот, кто был его отцом, будет сыном, а тот, кто был сыном, станет отцом»110.

Порождение и продолжение жизни не является постоянно обновляющимся инцестом, совершаемым