Джон (мой самый первый подельник в писательстве) и Дженни: спасибо, что выслушивали меня за завтраком в блинной и за то, что стали мне настоящей опорой в Лос-Анджелесе. Сэмми, ты с таким энтузиазмом и совершенно безусловно поддерживаешь меня во всех-всех начинаниях. Анна, моя лучшая подруга/злой гений/советчик, что бы я без тебя делала? Надеюсь, я случайно не разбудила в тебе скрытую злобу! Отдельная благодарность Сэмми и моему двоюродному брату Аарону за то, что прочитали главу об Алисе Кителер во время путешествия по Южной Америке.

Спасибо родителям, Чарльзу и Ронде Телфер, за то, что подарили мне любовь как к искупительным моментам истории, так и к ее самым таинственным и потаенным уголкам. Спасибо всем моим замечательным бабушкам и дедушкам, а еще суперклассным Крису и Лори (моим свекру и свекрови) за их любовь и поддержку.

Больше всего я благодарна Чарли Кирчену – моей второй половинке, единственной настоящей любви и человеку, которым я совершенно, до жути, одержима, – за то, что ты был рядом на каждом этапе работы над книгой (и вообще всегда был рядом). Спасибо, что слушал мои истории о смерти, за прекрасный кофе, за то, что стал Клайдом для моей Бонни (образно говоря, а не буквально!), за то, что позволил мне стянуть ту цитату из Ницше, за то, что поддерживал как в писательстве, так и в кейтеринге, за то, что вдохновлял меня своим упорным трудом, а еще подарил мне такую любовь, благодаря которой я чувствую, что способна на все. Жду не дождусь, когда ты все это прочитаешь!

Об авторе

От первого лица

В 2011 году я поступала в магистратуру. И вот как я описала приемной комиссии, «что побуждает меня писать»:

«Я не могу спать перед выключенным телевизором, потому что все время думаю, что из него вылезет девочка из “Звонка”, завесив лицо мокрыми черными волосами. Подобно Борхесу и По, я боюсь своего отражения в темноте. Когда мне было двенадцать, ко мне в постель залезла младшая сестра, и я проснулась посреди ночи, чувствуя рядом чье-то неподвижное тело. Я была совершенно уверена – по крайней мере, секунд сорок, – что у меня в постели затаился убийца. Он прижимал к груди нож и ждал».

Это слова человека, одновременно напуганного и одержимого этим страхом. Поэтому не так уж и удивительно, что в конечном счете я стала писать об убийцах. Хотя, если честно, эта книга берет начало задолго до 2011 года. Ее корни заложены в период моей учебы в старшей школе, когда я с ума сходила по Нерону (ну, знаете, худший император в истории Рима). У меня всегда было довольно мрачное чувство юмора (что иронично, поскольку я трусиха и неженка и не переношу фильмы ужасов), и в то время я без конца всем рассказывала байки о Нероне, которые никто не хотел слушать. Например, однажды во время гладиаторского боя ему стало так скучно, что он решил несколько «оживить обстановку» и бросил кирпич другому зрителю в голову, убив беднягу. Еще он, судя по всему, болтался ночами по улицам Рима в компании солдат и выискивал жертв, которых можно убить и бросить в канализацию. Так вот, однажды мне пришлось вслух зачитать свое эссе о Нероне перед небольшой группой одноклассников, и меня разобрал такой смех, что на глазах выступили слезы. Никто не пошевелился. Мне было ужасно неловко, и, разумеется, я себя ощутила каким-то психопатом. Но писать то эссе и правда было очень весело.

О книге

Вопросы и ответы

Это ваша первая книга. Удивило ли вас что-нибудь во время работы над ней?

Для меня было удивительно, насколько каждая глава оказалась похожа на отдельный рассказ. Сюжетная арка, развитие персонажей, непредсказуемый исход – все это создавало впечатление работы над художественным произведением, разве что мне не приходилось решать, чем закончится каждая история. Что очень неплохо.

Еще меня удивило, сколько эмоций у меня вызвали истории этих женщин. Многие стали жертвами вопиющей несправедливости и были вынуждены пережить всевозможные тяготы и лишения. Конечно, это не оправдывает их преступления, но определенно добавляет пафоса историям. И, наконец, я даже не подозревала, насколько страшно писать научно-популярную книгу. Ты имеешь дело с тысячами маленьких фактов, пытаешься не допустить неточностей и вместе с тем создать увлекательную историю. Надеешься, что твои источники надежные, и спрашиваешь себя, а что, если где-то хранится древний свиток с важнейшим первоисточником, просто нужно поискать получше… Все это переводит авторское беспокойство на совершенно иной уровень. При создании вымышленных миров ты с таким попросту не сталкиваешься.

Почему вы решили подойти к такой серьезной теме с юмором?

В какой-то степени это часть моей личности, так уж сложилось. Мне трудно оставаться сверхсерьезной слишком долго. К тому же у меня довольно мрачное чувство юмора (см. историю с римским императором Нероном). Но вообще, многие из персонажей книги и в самом деле похожи на литературных. Они сумасбродные, непредсказуемые, претенциозные, не ведают, что творят, а потому в некоторых моментах их истории прямо требуют внести нотку юмора или сарказма. Мне кажется, епископ Ледред до смешного мелодраматичен. Мне кажется довольно забавным факт, что Нэнни отравила самого занудного мужа вяленым черносливом. Ну серьезно, чернослив! Мне нравится представлять, как Мари и Сент-Круа в его лаборатории предавались фантазиям: как в предвкушении потирали ладошки и нарекали друг друга величайшими отравителями всех времен. Во всем этом есть место для смеха.

Еще я считаю, что иногда юмор помогает нам в чем-то разобраться. В определенных вещах, во всяком случае. Мы привыкли верить, что интеллектуальное богатство выглядит так: при обсуждении важных вещей мы должны сидеть смирно и поддерживать очень торжественный, приличный вид. Однако мой ограниченный опыт свидетельствует, что подобная интеллектуальная закостенелость – верный способ увидеть лишь пятьдесят процентов всей картины. Конечно, важно вести себя уместно и не проявлять неуважения; порой чрезвычайная серьезность – это единственный из доступных вариантов. Но, по моему мнению, нам гораздо проще проникнуть в разум этих женщин, если не строить из себя ханжей и цепляться за жемчужные нити вокруг нашей шеи так сильно, что еще чуть-чуть – и не сможем дышать.

Что вам больше всего понравилось в процессе написания книги?

Когда сталкиваешься с каким-то историческим фактом или эфемерной культурной особенностью, которые во много раз превосходят все, что ты мог бы придумать сам. Скажем, тот факт, что русских крепостных во времена Дарьи Салтыковой называли душами, играет совершенно