всем нюансам сокровенного искусства отравления. Затем изменила эту версию и заявила, что на самом деле Сент-Круа узнал о ядах от швейцарского химика Кристофа Глазера, знаменитого ученого и личного аптекаря короля.

Глазер славился не только ученостью, но и совершенно дикими рецептами, включающими ингредиенты вроде «черепа человека, умершего насильственной смертью».

Разумеется, яды можно было приобрести в ближайшей аптеке – Мари в любой момент могла спокойно купить пузырек мышьяка или сурьмы. Но все эти истории свидетельствуют о желании любовников связать преступления с чем-то бо́льшим. Они не хотели быть обычными, скромными отравителями. Они жаждали, чтобы в сообщниках у них ходили величайшие умы; чтобы отравления были возведены в ранг макабрического искусства.

Пока Сент-Круа находился в заточении, Мари коротала время, лелея растущий гнев из-за временной утраты возлюбленного. Однако арест Сент-Круа был не единственным источником стресса. Мари нужны были деньги. Ее муж совершенно не умел распоряжаться ими, у семьи росли карточные долги, а Сент-Круа был дорогостоящим бойфрендом. Он тратил ее сбережения так, будто они были его собственными. Само собой, деньги отца казались Мари все более заманчивыми.

2 мая 1663 года Сент-Круа освободили. Он сразу же арендовал лабораторию и начал утверждать, что является алхимиком. Во всяком случае, вот-вот должен им стать. Будучи в курсе своей репутации плохого парня, он всячески намекал, что уже очень близок к настоящему прорыву. Но параллельно занялся делом куда более зловещим – экспериментами с ядами.

Отравление казалось любовникам совершенно логичным. Им нужны были деньги, к отцу Мари оба питали ненависть, а если удачно подобрать формулу, можно создать впечатление, будто лейтенант д’Обрэ умер от подагры, заболевания желудка или страшной лихорадки. Чтобы довести рецепт до совершенства, Мари решила испытать средство на пациентах «Отель Дье», знаменитой государственной больницы неподалеку от Нотр-Дама. Она навещала больных, раздавая любимчикам отравленные сладости и варенье, а после неизбежной кончины безутешно рыдала.

«Кто бы мог подумать, что женщина из порядочной семьи… станет развлекать себя походами в больницы и отравлением пациентов?» – писал Николя де ла Рейни, тогдашний начальник полиции. Мари с ее большими глазами и точеной фигуркой создавала впечатление добропорядочной аристократки. Она и вела себя как добропорядочная аристократка, снизошедшая до того, чтобы утешительно гладить горячие лбы умирающих бедняков. Ла Рейни, как и другим представителям власти, было непросто сопоставить всю эту показную доброту и благородство с тем фактом, что на самом деле добрым сердцем Мари не обладала. (Даже в те моменты, когда она должна была исполнять роль хорошей жены и вести домашнее хозяйство, женщина умудрялась нести зло. Она ставила эксперименты на одной из служанок сразу по двум фронтам: угощала девушку отравленным крыжовником и отравленной ветчиной, из-за чего бедняжка мучилась страшным жжением в животе и потом три года не могла восстановить здоровье.)

Убедившись, что яды незаметны и очень эффективны, влюбленные начали наступление на отца Мари. Та внедрила в штат его прислуги человека, который начал потихоньку давать старику мышьяк. Шел 1666 год. Папочке пришло время умереть.

Ядовитые воды

Следующие восемь месяцев Мари наблюдала за постепенным угасанием отца. Когда здоровье его было достаточно подорвано, Мари переехала к умирающему отцу в его загородное поместье и взяла дело в свои руки, безжалостно подсыпая мышьяк в еду и питье. Мучительно медленная смерть столь близкого родственника ее ничуть не трогала; всего она давала ему яд почти тридцать раз. Ее старший брат как-то заглянул проведать отца, после чего потрясенно писал начальнику: «Он действительно в плачевном состоянии, как мне и рассказывали, почти без всякой надежды на выздоровление… в крайней опасности». После долгих месяцев рвоты, сильнейших болей в желудке и ощущения жжения во всех внутренних органах, 10 сентября 1666 года, господин д’Обрэ скончался. Что же, по мнению врачей, послужило причиной смерти? Подагра.

Наследство четверо детей д’Обрэ разделили поровну. Мари и Сент-Круа свою долю довольно быстро пустили на ветер. К 1670 году они вернулись к тому, с чего начинали. Влюбленные отчаянно нуждались в деньгах, пытались скрыться от вездесущих кредиторов и лелеяли страшную обиду на всех, кто пытался препятствовать их отношениям.

Братья Мари жили вместе, что было маркизе на руку, однако старший был женат на женщине, которая ее ненавидела. То есть на кухне Мари были не рады, следовательно, у нее не было «доступа» (намек, намек) к десертам, пирогам и вину. Так что она снова внедрила туда слугу.

Мужчину звали ла Шозе, и он прекрасно подходил для этой работы: он уже трудился у Сент-Круа, имел судимость, а еще, как и Мари, проявлял зловещее спокойствие, наблюдая за умирающими людьми. Ла Шозе сразу приступил к работе, вооружившись набором «ядовитых вод» (в его распоряжении были прозрачная и красноватая жидкости). Он добавлял их в напитки и щедро пропитывал изысканный мясной пирог, который оба брата всегда уплетали за обе щеки. Не прошло много времени, как мужчины начали жаловаться на жжение в животе.

Братья Мари умирали медленно и в страшных мучениях. Речь о месяцах страданий: рвота, отказ от еды, судороги, потеря зрения, кровавый стул, отеки, потеря веса и разъедающий желудок огонь. Их тела стали настолько «вонючими и грязными», что трудно было находиться с ними в одной комнате. Сложно представить человека, который мог бы спокойно наблюдать за столь долгой и мучительной смертью родных братьев, но в этом вся Мари. Она была страшна в гневе.

Среди наполнявших ее жизнь «бурных страстей» были не только похоть и жадность, но и неутолимая жажда мести.

Братья и отец олицетворяли патриархальную тюрьму, внутри которой она металась всю жизнь. Они спихнули ее слабому, скучному мужу, а затем наказали, когда она попыталась от него сбежать. Они требовали подобающего поведения, но не столько из-за заботы о ней, сколько из страха за репутацию. Она отплатила страшной местью.

Старший брат скончался в июне, а младший дожил до сентября. Вскрытие показало: у обоих братьев одинаковое повреждение внутренних органов – желудок и печень почернели и были поражены гангреной, а кишечник буквально распадался на части. После смерти младшего врачи заподозрили, что мужчин могли отравить, но настаивать на расследовании не стали.

Никто не имел ни малейшего представления, кто мог совершить такое преступление, поскольку ла Шозе искусно исполнял роль верного слуги, а Мари во время смерти братьев и вовсе была за много километров от их дома.

В награду за верную службу ла Шозе получил от маркизы кругленькую премию размером в сто экю.

Теперь, когда ближайшие родственники